Сын эрзянский Книга вторая

Он думал, что дрова нужны Ивану, поэтому и спрашивать не стал. Но Степан не хотел обманывать отца и признался, кому их отвезет.

— Это все равно, — сказал он, махнув рукой. — Дрова всем нужны. Немного помолчав, сказал: — Дома будешь жить, матери станет легче. Она совсем извелась, кругом одна.

Степан смолчал. Он еще и сам как следует не знал, долго ли будет жить дома. Когда шел сюда, думал прожить в Баевке до весны. Но Дёля, Дёля!.. И вот теперь Степан не знает, как быть.

Илька и Миша в избе оставались одни. Они в темноте сидели на печи и плакали от страха. Степан достал из печи горящий уголь и на шестке вздул огонь. Дмитрий, не снимая старую овчинную шубу, в которой ходит уже не одну зиму, присел к столу. Вскоре из бани пришла и Марья.

— Сейчас поужинаете или после бани? — спросила она, обращаясь к мужчинам.

— После еды какая баня, худо будет париться, — отозвался Дмитрий.

Степан не хотел идти в баню. Там обязательно будет Назаров Михал, а он не желает с ним встречаться. Михал с отцом ходит работать на чугунку, сегодня они тоже пришли домой. Как он посмотрит на человека, который отнял у него Дёлю? Но Марья и слушать не захотела, собрала белье и сунула ему в руки.

— Привык в городе не ходить в баню. У нас здесь не проходишь немытым, — сказала она.

— Мы с Илькой после пойдем, сейчас там жарко. — Степан намеревался немного оттянуть время.

— Илька тоже сейчас с отцом пойдет. Прошло ваше время ходить в баню с матерью!..

Все было привычно, родно, уютно, и все эти подробности житейские как-то тихо и ласково утишали долгую тягучую боль в сердце Степана.

В бане Степан старался не сталкиваться с Михалом. Когда тот с шумным кряхтением парился на полатях, Степан сидел в предбаннике. Только тот вышел просвежиться, Степан заторопился в баню. Однако, как он ни старался, все же столкнулся с Михалом лицом к лицу: им пришлось вместе идти домой. И во всем виноват этот неповоротливый Илька, который никак не мог одеться самостоятельно, а Михал как будто нарочно спешил одеться, чтобы выйти вместе с ним. Он еще больше раздался вширь, голова совсем срослась с плечами.

— Не жениться приехал? — спросил Михал, когда шли по узенькой тропе.

— Если ты женился, то думаешь, все должны жениться? — ответил презрительно Степан.

— А чего же? Неженатыми остаются только монахи.

— Жениться, я думаю, можно и в городе, — сказал Степан. — Была бы только охота.

— В городе где возьмешь невесту, там все русские? — простодушно изумился Михал.

— А русские разве хуже эрзянских?

— Знамо, хуже. Говорить по-нашему не умеют. И дети пойдут наполовину русские, наполовину эрзянские — один срам.

Степан шел по тропе впереди, за ним, глядя себе под ноги, торопливо, чтобы не отстать от него, шагал Михал. Позади плелся Илька. Разговаривая с Михалом, Степан с болью в сердце думал, что Дёля сейчас сидит у Назаровых и ждет мужа. Ждет не его, Степана, а вот этого глупого медведя. «Знамо, хуже». Дурак ты, хоть и толстый, как боров. Когда они дошли до дома Назарова, Михал, прощаясь, сказал:

— Приходи завтра к нам, поговорим.

— Завтра мне некогда, — пробормотал Степан.

— В воскресенье какое может быть некогда?! — крикнул Михал вслед уходящему Степану.

Степан ничего не ответил. Да и о чем ему говорить с ним?

Улегшись на полати, он долго думал о Елене Николаевне и Дёле. И отчего-то назло себе думал, что Елена Николаевна лучше Дёли. И лицо у нее красивее, и голос. И она не оставила Колонина и никогда не оставит, пусть он пьяница и совсем не жалеет ее. А вот Дёля — оставила, вышла за Михала. Во сне Степан увидел себя у Колониных. Как будто Колонин поправился и опять учит его рисовать. Они рядом стоят у мольберта и пишут одну и ту же икону вместе. Елена Николаевна сидит тут же и вяжет кружева. Она смотрит на них и улыбается.

Утром Степан с отцом собрались в лес.

— Отдохнул бы, Дмитрий, ведь целую неделю работал, давай я сама схожу со Степаном, — сказала Марья.

— В лес ходить — не бабье дело, — ответил Дмитрий.

Уходя, Степан спрятал краски и масло на полати, чтобы их не достали Илька и Миша. Неоконченный портрет поставил на полку в предпечье. Дмитрий все поглядывал в угол на новые иконы и покачивал головой. Вчера вечером он в полутемной избе не обратил на них внимания.

— Ну, сынок, не зря ты жил в городе, — похвалил он, когда они вышли из дома. — Знать, и правда — твоими руками не тяжелые шпалы обтесывать... — Он был рад, что давно угадывал это мастерство в Степане и вот не ошибся.

В лесу они пробыли до самого обеда. Нарубили много сухостоя, перетаскали поближе к дороге, сложили в кучу.

— Если в один воз не уложим, потом привезешь домой, когда вернешься из города, — наказал Дмитрий. — Дома у нас тоже мало дров. С этой чугункой осенью не успел. — И добавил, улыбаясь: — Дрова хорошие будут учителю твоему.