Сын Гидры

Что с болью осел в наших сердцах

Все мои друзья входят во вкус,

Когда кровь касается их уст.

Отступников манит твой страх,

Что с болью осел в наших сердцах

Комната полна людей, хранителей таких же комнат для людей, терявших в ней.

Не способных обнаружить то, что я несу для них в душе своей, каждый день.

Как осознать кто рядом? Может это психопат?

Как вычислить убийцу из толпы простых ребят?

Как долго знакомы мы уже с тобой?

Спроси себя, кто я такой?

Все мои друзья входят во вкус,

Когда кровь касается их уст.

Отступников манит твой страх,

Что с болью осел в наших сердцах

….

….

….

Как же быстро их пренебрежение переросло в удивление, потом в неверие, затем в страх и в конце их нервы были настолько натянуты, что в воздухе висело напряжение. А как пропала улыбочка у моей подруги, ммм, потрясающе.

Спустя секунд десять после конца песни они, наконец, очнулись и меня начали окружать, а один из группы кинулся на меня. Я же включил ускорение и, увернувшись от захвата, нанёс удар в корпус, но похоже этого типа это не особо проняло — он только отъехал на метр. Ну, переходим к плану «Б»: я отламываю ножку табуретки, на которой сидел, и, видя, как зрачки моего противника краснеют, а во рту у него так ярко блестят клыки, я почему-то захотел сказать ЛА-КА-ЛЮТ. Блин! Похоже напитки всё же начали действовать, и я тупею. Уклоняясь от его прыжка, я частично трансформируюсь и втыкаю обломок ножки ему в сердце. Он, издав протяжный крик, рассыпается в пепел. Большая часть людей начинает кричать, видимо, они должны были стать так называемой "жатвой".

Я же отламываю вторую ножку и кричу: — Подходите! У меня каждому найдётся, что вставить! — Как-то это двусмысленно прозвучало. Что удивительно — только один член группы оказался вампиром, а остальные, увидев это мистическое шоу, бежали чуть ли не быстрее меня под ускорением. Они ещё не знали, что самое интересное начинается прямо сейчас. Часть из этих упырей превратилась в летучих мышей размером с человека, а другая — в больших чёрных волков.

— Думаете, удивили?! Да я так же могу! — Кричал я, используя полное превращение.

Увидев мой облик, они опешили, а те, кто приняли облик волков вообще оцепенели. Похоже моя полная форма оборотня вместе с устрашением заставляла их дрожать на подсознательном уровне. Видимо, треть от вражеских сил я победил, не вступая в бой. И тут понеслась: часть этих страхолюдин взлетела и решила атаковать меня сверху. Однако потолок не давал им шибко развернуться, а высоты моего прыжка хватало, чтобы прописать им пару хороших ударов.

Моё непобедимое, как мне казалось в начале сражения, оружие было сломано уже после третьего кровососа, поэтому в бой пошли когти, которые, к моему удивлению оставляли заметные раны на их телах, а их хвалёная регенерация не спешила их лечить. Вампиры были крайне огорчены этим… наверно… ведь в этих формах они издавали только кричащие звуки. Мои ушки вначале болели от всей этой какофонии шума, но уже на пятой минуте боя я адаптировался и начал подвывать им в такт, одновременно кромсая их, не отвлекаясь на шум. А вот моментом, когда их огорчённые крики сменились, на вопли страха, стало мгновение, когда я насадил одного из их братьев на свои длинные, острые, опасные и похоже способные убивать вампиров когти. После этого удачного для меня открытия часть их храброй летучей команды решила скопировать их шерстяных родичей и пришпорила ко входу. Оставшихся «друзей» я истреблял с такой жестокостью, что Блейд нервно курит в сторонке. Под конец боя я начал выдыхаться, поэтому закинул десяток очков в выносливость, не глядя продолжая насаживать детей ночи как шашлычок.

Когда вампиры наконец закончились, я решил, что они должны заплатить за нанесённый мне моральный и физический ущерб. Мне сломали ребро и создали фобию красивых и настойчивых девушек! В общем, я залез в бар и нашёл там то вкусное пойло, которым меня поили и решил взять себе пару бутылочек для исцеления. Также, поскольку в этот раз меня не отвлекают, я по полной прошёлся по карманам их одежды и насобирал большую такую гору ценностей, которые удобно уместились в мусорном пакете. Уже уходя, у моего внутреннего хомяка проскакала мысль и, вытряхнув прах из вещей, я зашёл на второй круг, уже собирая их обувь, штаны и носки. Ну, а что? Они же не потеют, значит всё как новое, а я, дорогие мои, очень бедный миллионер, сирота или что я там ей рассказывал? Уносил свои пожитки я, перепрыгивая с крыши на крышу. А ночь только начиналась….

Глава 11