Сын города

– Эй! – Фил резко стукнул паука по панцирю своим прутом. – Довольно!

Голоса потонули в фоновом шуме, и голова Бет прояснилась. Она вздрогнула.

– Что это было? – выдохнула девушка. Лапа паука, холодная, как сталь, обвилась вокруг талии. Бет толкнула ее, но та не сдвинулась с места.

– Фил! – позвала она.

– Немного перестарался, – пробормотал тот и наклонился прямо к пауку, пока их лбы не соприкоснулись. – Ты это брось, маленький дерьмовик. Понял меня?

Существо жалобно загудело.

– Ага, знаем мы, как ты просто пытался ее расслабить, – фыркнул он. – Сделаешь это снова, и я расслаблю тебя – навсегда. Самой большой картонкой, которую только смогу удержать в руках.

Создание подогнуло передние лапы, очевидно в красках представляя угрозу.

Фил оглянулся на Бет:

– Ты в порядке?

Девушка поймала его пристальный взгляд. Сердце колотилось, она чувствовала себя, как будто ее вот-вот стошнит, но все, что Бет слышала, так это его слова, сказанные на мосту: «Есть ли хоть один шанс, что ты не будешь обузой?» Она не должна показывать свой страх:

– В порядке.

Фил наклонился к пауку еще ближе, зашептав ему, и передняя лапа также обвилась вокруг парня. Тот не сопротивлялся, и, глядя на него, Бет тоже расслабилась. На мгновение она увидела свое лицо, искаженное в изгибе массивного экзоскелета паука, а потом огромная тварь с невероятной скоростью заскользила по телефонным проводам, оставив позади облачко последнего вздоха девушки.

Под ними искаженными полосками света и ревущими порывами шума проносились дома, улицы, заводы и машины. Филиус, сидящий напротив нее, стал зернистым и постепенно растворился, Бет почувствовала, что и ее собственное тело заискрилось, а рука распалась на пиксели. Девушка больше не задыхалась, и мгновение за мгновением страх рассеивался. Биение паучьего пульса успокаивало.

Ощущение движения рассеялось, время изменилось. Город потерял определенность, стал темным и расплывчатым. Что было реальным и ярким, так это сеть: кабели вились между призрачными зданиями и убегали под землю, сияли, прорезая городскую темноту, оживлявшуюся бормочущими голосами.

На горизонте проступило очертание: поднимающаяся на холме в южной части города тонкая стальная башня, пылающая светом и звуком. Нити паутины сходились к ней, неуклонно растущей, сияющей, затмевающей небо, направляющей взгляд Бет в небытие. Ропот миллионов разговоров сливался в рев…

…а потом настало ничто. Свет погас, словно задутая спичка, голоса стихли. Бет наклонилась вперед и схватилась за металлические перила. Холодный воздух хлестал ее по щекам, и девушка потерла глаза, привыкая к темноте. Она была высоко.

По-настоящему высоко.

Бет стояла на платформе на металлической башне. Ей потребовалась секунда, чтобы узнать переплетение металлических стоек радиомачты «Кристал-Пэлас». Город в сотне футов ниже мерцал, словно армия светлячков, роящихся в темноте.

– Я на «Крист»… – ее дыхание сбилось, и кожу защипало от полного отсутствия чего-либо между нею и бездной. – Я на башне «Кристалл-Пэлас»? Это… Это правда прекрасно. – С губ Бет сорвался истеричный смешок, когда девушка поняла, как далеко они забрались. Паучки, не больше тех, что можно найди в любом доме, поблескивали то тут, то там, появляясь и исчезая, лезли отовсюду, копошились в кипах проволоки и в спутниковых тарелках своими заостренными лапками. Паук, принесший Бет с Филом, вздрогнул и рассыпался на сотню маленьких восьминогих телец, быстро растворившихся в кишащей массе. Бет поежилась от их дерганых движений и дрожания крошечных брюшек-бусинок. По мере того, как уши привыкали к звукам, ветер все больше и больше распадался на голоса, слышимые сквозь помехи, накатывая волнами потрескивающих разговоров.

Фил растирал руки и ноги, возвращая им чувствительность. Он посмотрел вверх, на самую верхушку башни.

– Останься здесь, – сказал он. – Она не знает тебя, а ты не захочешь знать ее. – Он помедлил, на лице отразилось страдание, взгляд стал беспокойным. – Будь осторожней, хорошо? – Я получил для нас индульгенцию на разговоры у Матушки Сети, но здесь дети, – он кивнул на толкущихся паукообразных, – они могут быть немного кусачими. Впрочем, они питаются исключительно голосами: держи рот на замке, и с тобой все будет в порядке.

Парень попробовал стойку босой ногой и начал стремительно карабкаться по внутренней части конструкции, – так уверенно, будто сам был пауком, – пока не скрылся из виду.

Бет обхватила себя руками: чувство свободы обдало холодом. Девушка подумала о знакомых людях там, внизу, гадая, увидит ли их снова.

«Тебя предупредили, что это смертельно опасно, Би, – напомнила она себе. – Ты уже сказала свое “прощай”».

Она помедлила. Би. Почему она так себя назвала? Только один человек обращался к ней с подобной вальяжной фамильярностью. Бет подумала о Каре, и воспоминание отозвалось болью в груди, тоской, отчаянным желанием разделить с подругой этот пейзаж, этот вид, которым никто никогда не наслаждался. Девушка поспешила задвинуть это чувство на задворки сознания.