Сын города

– Фил! – воскликнула девушка и бросилась на паука со скоростью химической реакции. Руки сомкнулись вокруг него.

– Что? Что? – он вскочил, с копьем наизготовку.

Голос Бет перешел в возбужденное шипение:

– Это один из них — один из пауков! Я чувствую, как он ползает по моим пальцам. Ой! Как будто чертополох перекатывается… Фил, не стой, блин, столбом, помоги мне!

Он просто взмахнул копьем.

– Отпусти его, Бет.

– Что? Ты спятил? – возмутилась Бет. – Это один из тех пауков. – Никуда я его не отпущу, он мне лицо обглодает.

Фил нахмурился:

– Балковые Пауки не обгладывают лица.

– Для меня сделают исключение – уж очень я симпатичная.

– Гм… эм… да, – помявшись, согласился он.

– Что-то не вижу энтузиазма! – огрызнулась девушка. – Ты же целовал…

– Бет, серьезно…

– Они убьют нас, – упрямо заявила Бет.

– Один паучок? Против нас двоих? – парень склонил голову. – Отпусти его.

Бет уставилась на него:

– Подойди и встань здесь, – распорядилась девушка.

– Что?

– Если ошибаешься, пусть объедают твое лицо, – пробурчала Бет.

– Отпусти его Бет, – спокойно повторил Фил.

Девушка понемногу отняла ладони на полдюйма от металла и заглянула под них.

Ножки-иголочки мерцали.

«Любовь, – весело прошептал ломкий голос у нее в голове, – странная, чудесная и пугающая любовь…»

– Заткни его, – попросила Бет парня, убирая руки.

Фил присел напротив паука на корточки и склонил голову набок, словно слушая.

– Говори, – сказал он через мгновение, – пусть Бет услышит.

– Странная, чудесная… – тонкое бормотание внезапно прервалось, и заговорил другой голос. – Так вы живы, – в словах безошибочно читалось неодобрение. – Вас обоих труднее сдвинуть с места, чем вывести пятно от карри, – из паука звучал голос Гаттергласс.

– В основном они высасывают голоса. – Фил не отрывал взгляда от существа, шепча Бет на ухо. – Но время от времени можно убедить их выплюнуть один из них, пообещав не остаться в долгу.

– Вы оба исчезли почти на весь день, – плакалась Гаттергласс. – Чем, во имя Темзы, вы занимались?

Они обменялись взглядами, а потом разразились одновременным приступом смущенного покашливания.

– Ничем таким, – заверил Фил.

Гаттергласс скептически фыркнула:

– Отлично. Что ж, пока вы двое шлялись по докам, я потихоньку занималась вербовкой. Вы будете счастливы узнать, что теперь к нам присоединились настоящие воины: часть Тротуарных Монахов – меньшинство, надо признать, но значимое – прозрела. Они пришли под номинальным командованием одного из ангелокожих, Иезекииля. Вы знали, что он и вправду может летать? Известковые крылья и все в таком духе. Престранное зрелище. Он сказал, ты можешь повести его каменный полк, если захочешь, – от речи веяло самодовольством. – Неплохо, да?

Лицо Филиуса вытянулось:

– Иезекииль? А как же Петрис?

– Увы, старый грешник покрылся демократической сыпью и предпочел остаться с большинством духовенства. Должна сказать, забавно, когда человек вроде него резко становится джентльменом. Заявил: «Я не могу с чистой совестью вести мой народ обратно в рабство». Ей богу! На самом деле Первосвященником должен быть Иезекииль; он гораздо лучший защитник Нашей Леди. Истинный изувер, почти исчезающий вид, но еще существующий, если знаешь, к кому обратиться.

Фил сложил руки, прижимая копье к груди. Он выглядел немного раздраженным тем, что старый наставник одержал победу там, где провалился он сам, собирая армию для родной матери.

– Возвращайся поскорей, Филиус, – сказала Гаттергласс. – До меня дошли слухи; голуби и горгульи на высочайших башнях говорят, в районе Святого Павла что-то шевелится. Краны Выси беспокоятся.

Юный принц кивнул, лицо его застыло:

– Нужно ударить прежде, чем он выступит, – согласился Фил. – Если его волчья стая настигнет нас на открытом месте, они нас по косточкам разберут.

– Я с тобой совершенно согласна. О, во имя всего чистого и святого… – на секунду голос потонул в треске, а потом зазвучал вновь: – Этот твой русский чего-то от меня хочет. Поторопись, Филиус! Мисс Брэдли, – церемонно произнесла она, а потом паучок растворился в воздухе с белошумным шипением.

Фил улыбнулся Бет. Мгновение она спрашивала себя, собирается ли он поцеловать ее снова, а потом его глаза упали на ее шрам-корону.

– Пойдем, – сказал парень, – Как ты говорила, теперь это и твоя война. Самое время к ней присоединиться, – он схватил трос, прикрепленный к люльке для мытья окон. – Ты так сюда поднялась? Мило. Экономично. Одобряю.

Не говоря больше ни слова, он кинулся с крыши. Девушка понаблюдала, как его тонкий силуэт окунается в ночь и начинает спускаться с башни на веревке.

Бет было поспешила за ним, но потом притормозила, выудив из рюкзака черный маркер. «В конце концов, – подумала она, – подняться на самую высокую крышу в Лондоне и не пометить ее?!»

Согнувшись, она набросала их обоих, бок о бок, на поверхности крыши. Внизу подписала: «Бет Брэдли и уличный Принц-оборванец в день, когда они стояли на крыше мира».