Сын города

Секунду Бет ошарашено моргала, лежа среди стальных костей.

«Я сделала это – вырубила Трубчатого волка».

Но тут железные клыки впились в ее плечо, и она закричала.

Бет оседает, и что-то внутри меня отзывается болью, но я не могу ей помочь. Пространство между нами размыто металлом. Медведь – Гаттергласс – с ревом сминает одного волка, перестроившись в огромный кулак, расплющивает другого. Клыки вспарывают ему бок, и он кровоточит червями.

Под железнодорожным мостом бешено кружатся дьявольски неукротимые Натриитки. Воздух пропитан кордитом. Аватар чистого света выпрыгивает наружу из сердца их круга, валит трубчатого гиганта на землю и секунду спустя угасает. Его работа сделана. Расплавленный шлак, бывший раньше гигантом, приваривается к дороге: крутой металлический изгиб, словно замерзшая волна.

В мою сторону устремляется коготь. Я парирую и наношу ответный удар. Рискую посмотреть под мост. Пять истощенных стеклянных женщин, создавших аватар, лежат плашмя – их энергия иссякла.

Воздух вокруг Бет завибрировал от крика. Волк встряхнул ее, зубы пронзили плечо ужасающей, обостряющейся то тут, то там болью. Девушка почувствовала, что сознание покидает ее. Рука, прижатая к груди, покрылась вязкой, маслянистой черной кровью, запекающейся под ногтями.

«Притворись мертвой, притворись мертвой, – она понятия не имела, откуда в голове взялась эта мысль. – Притворись мертвой».

Через пару секунд притворяться не потребуется.

Волк бросил девушку, удар сотряс тело.

Зверь встал над ней, металлотрубная пасть широко распахнулась…

…и не захлопнулась.

Бет удивленно моргнула. Петли по углам импровизированной челюсти натужно визжали, но трубчатый волк не мог закрыть рот. Ноздри зверя извергали облака ржавчины.

– Че, парни?! Да! Очень сильно хорошо!

Бет вздрогнула, перекатываясь на плечо. Сквозь волны тошнотворной боли она увидела Виктора, стоящего в нескольких ярдах поодаль на тротуаре, в развевающейся шинели, взмахивающего фонариком, словно дирижируя оркестром. Вокруг него нетерпеливо толпились Белосветные, яркие, словно миниатюрные звезды.

Глаза русского безумно вспыхивали:

– Теперь, ребятки, мои хорошие ребятки, еще, – потребовал он. – Еще.

И стеклянные парни поправили свои фуражки и выгнули спины, потея чистым светом, выступающим на лбах.

Волчьи челюсти открывались все шире и шире, петли, визжа, сопротивлялись. Бет смотрела с испугом и восхищением, как две половинки звериной морды внезапно выгнулись, и с оглушительным визгом протеста чудовище Выси вывернулось наизнанку.

Одуревшая от происходящего, Бет встала. Порыв проспиртованного, с гнильцой, дыхания окатил девушку, когда Виктор наклонился осмотреть ее плечо. Она чувствовала, что уже исцелилась: цемент в крови затянул рану.

– Как это ты, Царица? – пробормотал он, почти загипнотизированный видом ее странной крови. – Даже в Спецназе такому не учить, моя богиня.

Девушка заметила других рыщущих волков, с пастями, посверкивающими в свете противников, и сердито толкнула русского.

– Нас окружают! – прокричала она ему в лицо. – Вперед!

Бет побежала на оранжевое свечение Натрииток. Жар обдал ее шею, когда Ламповые люди поспешили за ней.

Боль пульсировала в болтающейся поврежденной руке.

«Богиня, – подумала она. – Кто это чертова Богиня?»

Первая атака Выси оказалась слабой. Его волки кружатся на месте, хватая зубами воздух, но их теперь гораздо меньше, чем было. С другой стороны, нас тоже. Я бросаюсь бежать, осколки стекла кусают ноги. Мусорный тигр несется подле меня, и с нашей стороны раздаются усталые приветствия – всего два или три слышимых голоса, но молчаливый хор светится до самых облаков. Они думают, мы победили.

Но теперь подходят укротители: покачивающиеся металлические скелеты нетвердой походкой бредут по дороге, их шаги ухают, как колокола. Они приседают среди обломков волчьей стаи, сортируя лом пальцами, слишком маленькими и ловкими на массивных руках. Вместо ногтей у них гаечные ключи, кувалды и ножницы, проворно совмещающие суставы заново. Плечи соединяются с бедрами, монтируются полувосстановленные черепа.

Павшие волки встряхиваются и, рыча, поднимаются с асфальта, в то время как наши мертвые остаются пылью на земле.

Передо мной, нетвердо тряся головой, встает восстановленный волк. Я пружиню от его плеча и ударяю укротителя по коленной чашечке.

Он падает, но собратья тут же его восстанавливают. Это Металлическая Медицина, и нам нечем на нее ответить.

– ИЕЗЕК! – удается прореветь мне, прежде чем зверь, которого я использовал в качестве трамплина, вгрызется мне в живот. – ГДЕ ТЫ?

Воздух, перемалываемый тяжелыми крыльями, обдул кожу Бет. Вдоль набережной по каменной насыпи захлопали руки, капельки воды поблескивали на пальцах.

В поле зрения, продвигаясь толчками, вошли каменные фигуры всех возможных форм, в одеждах десятков веков.

Они с трудом добрались сюда; грязь со дна реки все еще цеплялась за их ноги. Но теперь скульптурный полк стоял на Набережной. Через просветы, пробитые временем и стихиями в их броне, Бет видела оскаленные зубы и пульсирующие, втягивающие воздух, глотки.