Сын Грома, или Тени Голгофы

– Так вот, – сказал Архилай, откашлявшись и глотнув вина из стоящего у костра и неизвестно кому принадлежавшего кувшина. – Так вот, братия… Платон создал науку о государстве, а Платоний учил о небесном. Платоний учил не так, как учит Писание. Платоний учил так: сначала была «Закулиса». Она была, потому что была. И «Закулиса» послала Бога, и Он сотворил небо и землю. Он трудился шесть дней и совершил к седьмому дню дела Свои, которые Он делал. И «Закулиса» сказала, что это – «хорошо весьма». И Бог повторил: «Это хорошо весьма».

Грек замолчал, оглядел притихших собеседников своих, подавленных мудростью Платония и сидящих вокруг в глубоком раздумье, показал пальцем на иудея, не желавшего ничего знать о «Закулисе» и продолжавшего затыкать пальцами свои уши, покачал головой, жалея того, что он так и не постигнет учения мудрого Платония, снова глотнул вина, сказал: «Э-эх, хорошо-то как!» – и продолжал свой рассказ:

– И стал на земле плодиться и размножаться род человеческий, род людской, род ленивый и нелюбопытный, род, обуянный похотью неизбывной, и управляться с ним становилось все труднее и тяжелее. И тогда послала «Закулиса» в помощники Богу доктора Велиара. Ибо, как только что мудро заметил этот уважаемый старец, – Архилай кивнул в сторону Иоанна, – у палки два конца, и человек ходит на двух ногах. Но, как увидели мы из Писания, Велиар только вредил Богу, ибо по природе своей был сплетник и клеветник. Бог много досадовал на беспорядок, создаваемый в мире Велиаром, и вдруг вздумал возлюбить один беспокойный кочевой народ и открыл ему свое имя. Своеволие не понравилось «Закулисе», и народ Божий сразу стал чувствовать это на себе. А скоро, как предсказал Платоний, почувствует и еще больше, ибо с римлянами шутки плохи. Но это другой вопрос. Что касается «Закулисы», то с некоторых пор начинается скрытое противоборство Ее и Ягве.

– Как это – противоборство? – удивился любопытный сириец в зеленом халате, продолжая теребить кисточку на подоле.

– Не перебивай, глупый человек! – рассердился грек. – Я же предупреждал, что не терплю вопросов… Так вот. Как бы между прочим, как бы случайно в районе Средиземноморья возникает Пантеон античных богов. И жизнь там сразу забурлила, забила ключом. Но не было там праведности Ягве. И потому восторжествовал там на божьем престоле род веселый и, как говорят ныне христиане, род прелюбодейный. Заплутав и запутавшись в сетях бесчисленных адюльтеров, античные боги быстро выродились, оставив после себя красивые сказки и сонмы белотелых мраморных изваяний, смущающих своей наготой немногих еще оставшихся праведными граждан Эллады.

Увы: первый опыт «Закулисы» противостоять иудейскому Ягве, прямо скажем, не удался.

Но все действительное, как говорит Платоний, разумно.

Шло время. Мстительный Ягве продолжал терзать и держать в черном теле свой терпеливый, но свое-нравный неугомонный народ, упорно цепляющийся за передающуюся из поколения в поколение главную истину: «Хранить завет Господа… Ходить путями Его и соблюдая уставы Его и заповеди Его, и определения Его и постановления Его…» В общем – страшное дело! Одним словом – ужас!

Утомившись от интриг Ягве, «Закулиса» обращает свой взор к Востоку. И там, в многолюдной стране слонов и магарадж, чистый, как белый лотос, рождается великий Будда. Но Будда – совсем не Ягве! Он добр. И народы далекого Востока вздохнули с облегчением: оказывается, счастье возможно и на земле! Отрекись только от своих желаний и стремись спасти каждую травинку и всякую мельчайшую букашку, козявку, блошку, и тебя ожидает нирвана. Ягве только посмеялся над этим счастьем. Ибо от своих иудеев Он требовал жертвоприношений. Заглянем в Писание. Чтобы угодить Ему, царь избранного народа Соломон при освящении храма Божия принес в жертву своему Богу двадцать две тысячи крупного скота и сто двадцать тысяч мелкого.

Любовь Ягве ко всесожжениям давно раздражала «Закулису», ибо уничтожение живых тварей по желанию Бога и по произволу человеков не вязалось с Ее доктриной. И тогда Она принимает решение сменять парадигму.

«Сильное решение!» – как отмечает в своем трактате Платоний.

Мудрецы Средиземноморья, которыми успешно верховодил учитель Платония Платон, спасение видели в разумности человеков. Они взывали к уму. Но это не устраивало мудрую «Закулису». И Она установила, что вполне достаточно, если пределом мудрости людей будет изречение Платония: «Ин вина веритас!», что, как вы знаете, означало, что «истина – в вине». И потому овладевать следовало не умом человеков, нет, господа мои простаки. – Ораторствующий у костра грек, как ты уже понял, читатель, как и Платоний, был философом, он окинул снисходительным взглядом свою разношерстную аудиторию и продолжил: