Сын ярла

Назавтра все обитатели усадьбы, кроме лежащего без проблесков сознания Хельги и ухаживающей за ним Еффинды, старшей дочери Сигурда, направились в священную рощу, что находилась в десяти полетах стрелы, выше по течению Радужного ручья. Два старых ясеня и липы обступали широким овалом поляну, на которой был установлен камень с высеченными на нем магическими рунами. На толстых ветках ясеней висели скелеты петухов, баранов и зайцев — остатки прежних жертвоприношений. Растянувшуюся вдоль ручья процессию возглавлял сам старый ярл Сигурд. Он первым подошел к руническому камню и, склонившись к нему, начал что-то шептать, обращаясь к богам — Одину, Бальдру, Тору. Время от времени старик поднимал голову и пристально смотрел в серое, затянутое облаками небо, словно желал увидеть там некие божественные знаки. Однако не знаки увидел он, а человека, медленно спускающегося с холма, поросшего редкими елками и можжевельником. Приглядевшись, Сигурд улыбнулся, признав в идущем своего старого друга. Узнали его и другие. Многие при этом боязливо попятились, кто-то схватился за меч, а кое-кто принялся лихорадочно слагать висы.

— Велунд, — тихо произнес старый ярл. — Рад видеть тебя во время скорби.

Обойдя ясень, Велунд приблизился к собравшимся. Это был могучий старец, до самых глаз заросший косматой бородою, сильный и кряжистый, словно старый дуб с заскорузлой от времени корой. Длинные, до пояса, волосы его, такие же густые, как и борода, были стянуты на лбу узким кожаным ремешком. Шапки старик не носил. Из-под кустистых бровей насмешливо взирали на окружающих синие пронзительные глаза. Горбатый нос придавал Велунду сходство с орлом или с подобной ему хищной птицей. Длинная шерстяная туника, темно-серая, безо всяких украшений, туго обтягивала мощную фигуру старца, поверх туники была небрежно накинута волчья шкура.

— Рад встретить тебя и твоих людей, Сигурд, — проскрипел Велунд, подойдя ближе. — Я ведь, ты знаешь, именно к тебе и шел.

— Это зачем же? — Сигурд посмотрел прямо в глаза пришельцу, ожидая увидеть в них всегдашнюю презрительную насмешку. Велунд, однако, выдержал взгляд и насмехаться, похоже, не собирался.

— Я узнал про твое горе, Сигурд, и пришел, чтобы помочь тебе, — просто сказал он и неожиданно улыбнулся. — А то, вижу, ты и в самом деле собрался умилостивить богов ненужными рабами. — Велунд кивнул на Трэля Навозника. — Напрасная жертва. Не боишься оскорбить богов?

— Зато ты, говорят, их вообще не признаешь, — проворчал Сигурд. — Что ж, благодарю тебя за то, что не остался глух к моему горю. Будь же сегодня гостем в Бильрест-фьорде, может, и сумеешь помочь… А жертвы мы все-таки принесем — зря сюда шли, что ли? Эй, ребята… — Он обернулся. — Тащите с телег быка и баранов… Раба? Нет, пожалуй, раба не надо. Еще и вправду обидятся боги. Хоть и говорит Заика, что наш Навозник из знатной семьи, да ведь эта семья дальняя… впрочем, боги могут и принять жертву. В общем, убьем этого раба весной, чтоб урожай был лучше.

Окропив жертвенной кровью камень, люди Сигурда развесили жертвы на ясенях. День был все таким же туманным, хмурым, лишь чуть позже, когда тронулись в обратный путь и на горизонте завиднелись серо-голубые воды родного фьорда, сквозь пелену облаков проглянуло солнце, сначала робко, вполнакала, маленьким желтым мячиком, а затем и в полную силу. Хороший знак, обрадованно шептали люди, а Сигурд довольно улыбнулся, искоса поглядывая на Велунда, сидевшего рядом, в телеге. Что ни говори — а ведь приняли боги жертву! Может, и раба стоило забить? Да уж ладно, не возвращаться же!