Сын идет на медаль

«…Потому что отец уже давно не живёт с нами и не понимает, не знает меня. Он далёк. А Маша слишком ребёнок и тоже многого не понимает. Мне хотелось бы помириться с Машей; может быть, так оно и будет, но это будет уже не то, что раньше… А мне очень, очень нужен друг, настоящий друг. И я могла бы дружить верно и преданно. Есть ли такой человек?.. Кто он?

Может быть, он совсем близко?..»

Вика перечла всё, что записала, и вдруг зачеркнула последнюю строчку — плотно-плотно зачеркнула, так, чтобы нельзя было разобрать ни слова.

Она снова подошла к зеркалу. Из глубины его на неё смотрела высокая, тоненькая девушка. Долго, придирчиво изучала она своё отражение: открытый белый лоб, синие глаза, прямой нос, красивые губы… Перебросила из-за спины косу и шумно вздохнула.

Человек, который так любит цветы, должен любить всё красивое. Не может быть, чтобы она ему ни капельки не нравилась. Не может быть, чтобы он её не замечал!

А если он просто боится? Стесняется?.. Что ж, тогда она ему облегчит первый шаг!

В этот день Вика была рассеянна. С ней заговаривали, — она отвечала невпопад. Похоже было, что она в уме всё время лихорадочно решает какую-то задачу. Даже когда подошла Маша и предложила ей участвовать в диспуте, Вика не сразу поняла.

— Я не читала этой книги, — сказала она наконец, поняв, что Маше нужно.

— Пустяки, я дам тебе! — сказала Маша и улыбнулась прежней улыбкой — улыбкой, от которой что-то дрогнуло в Викином сердце. В это время прозвенел второй звонок.

— Поговорим после уроков, — хорошо? — быстро сказала Маша. — Если я задержусь у малышей, подожди меня на улице, — и побежала к своей парте.

Когда кончились уроки, Вика молниеносно сложила книги и устремилась из класса. Она мчалась, перепрыгивая через две ступеньки, но около самой двери её остановила Зинаида Петровна.

Вика отвечала на её вопрос, переминаясь с ноги на ногу, нетерпеливо поглядывая на дверь. И действительно, сверху раздалось:

— Вика! Вика Горелова! Постой!

Вика обречённо вздохнула. Сверху сбегал Костя.

— Ты что-то забыла в парте. Угадай, что? — весело говорит он, держа руки за спиной.

Вика мучительно краснеет, но отрицательно качает головой.

— Н-не знаю, — говорит она дрожащим голосом. — Что же?.. — Смятение её так явно, что Костя и сам теряется.

— Да нет, ничего особенного, — растерянно говорит он, — просто тетрадка… Вот! — и он вручает ей синюю тетрадку с надписью: «Дневник».

Вика бормочет «спасибо», торопливо суёт тетрадку в портфель и убегает. Костя и Зинаида Петровна смотрят ей вслед…

Выбежав из школы, Вика останавливается в смятении. Что теперь будет? Он, наверно, догадался, всё понял… и теперь уже ничем, ничем не поправишь!

Она прикладывает ладонь то к одной, то к другой горящей щеке. В горле стоит комок…

— Вот умница, что подождала!

Это Маша. Она думает, что Вика её ждёт!

— Знаешь что? — весело говорит Маша, останавливаясь перед Викой. — Давай мириться. Только без объяснений, а то опять поссоримся. Давай, как раньше мирились!

Маша берёт Викин мизинец, зацепляет за него своим мизинцем и, энергично встряхивая сцепленными руками, приговаривает: «Мир, мир навсегда, ссор, ссор никогда», — совсем как когда-то в детском саду.

Этот детский способ примирения успокаивает Вику. Они идут под руку, как раньше.

— Давай сегодня вечером побродим, как бывало! — говорит Маша. — И знаешь, кого прихватим? Костю.

— Почему Костю?

— Он просил показать ему город. Он ведь недавно в Ленинграде. Вот мы и пойдём втроём!

И вдруг яркий свет блеснул в Викином мозгу — свет догадки, удивительной, счастливой догадки! Костя тоже ищет путей к Вике. Ищет через Машу, потому что знает, наверно, об их дружбе. А Маша такой ребёнок — разумеется, она ни о чём не догадывается. Но ведь сегодня, как раз сегодня вечером… Вот и отлично!

— Послушай, — говорит Вика. — У меня великолепная идея! Пойдём в филармонию. Сегодня концерт Чайковского.

— А билеты?

— У меня два абонемента, папа оставил. И два неиспользованных билета с прошлого раза, я не ходила. Наверно, пройдём втроём. Будет чудесный вечер, — правда?

И Вика, сдержанная, спокойная Вика, порывисто обнимает Машу.

Это был первый фортепианный концерт Чайковского…

Вика всё время чувствовала рядом Костю, видела, как менялось его лицо, и радовалась, что ощущает то же, что он.

Как будто в её душе растворилось окошко, и звуки стали входить прямо в душу. Как это она раньше могла не слушать, не понимать? Это ведь так просто и так прекрасно! Этот необыкновенный концерт она никогда, никогда не забудет. Какой он тёплый, ликующий, праздничный!

Она посмотрела на Машу… Неужели это от музыки люди так хорошеют?

В антракте показывали Косте филармонию. Маша взяла на себя роль гида. Но Костя смотрел рассеянно. Он, видимо, был ещё полон музыкой…

— А как этот концерт играет Ван-Клиберн! — сказал он мечтательно.

— Великолепно! — радостно ответила Маша. — Я его несколько раз слышала по радио. Совсем по-особенному, — правда?