Сын игромана

– Да какие там тайны, – махнул самурай своим полотняным рукавом. – Будто я их и без вас не знаю, коли на то пошло!

– Спорим, что не знаешь! – Психолог в возбуждении пристукнул о стол ладонью.

– Что на кон?

– Все эти цветы, – плавным жестом артиста повел рукой Артур Федорович в сторону ведра с букетами. – Все эти букеты, принесенные в школу невинными детскими руками…

– Нужны они мне, – отмахнулся гость.

– Ты только подумай, скольких баб сможешь осчастливить, ибо каждая решит, что цветы куплены специально для нее. И недешево! Ведь бабы не догадаются, откуда…

– Что это вы все о бабах, Артур-сан? – прищурился Ким. – Можно подумать, они вам очень нужны! Будто я не знаю, что ваши, скажем так, интимные предпочтения лежат в другой сфере…

– То есть как это… в другой? – повторил Артур Федорович, сорвавшись на шепот.

– А вот так. Будто я не знаю, из-за чего вы бросили в Центре драмкружок! А потом достали какую-то липовую справочку о психологии и заделались школьным душецелителем, благо подвернулась возможность. Я знаю, почему именно школьным!

Артур Федорович издавал не вполне членораздельные звуки, выражающие потрясенье, страх и сконфуженность.

– Да вы не переживайте, сан, – покровительственно усмехнулся ничуть не смущенный Ким и бросил в рот ягоду кизила. – Это еще не то, из-за чего стоит переживать…

– Не то? – ошарашено переспросил Артур Федорович.

– Вот именно. Это житейская мелочь, не имеющая прямого отношения к серьезным вещам. А иначе наш разговор был бы совсем иным.

– Но откуда ты… – вдруг забеспокоился Артур Федорович. – Это что – видно по мне, по моей манере? Как я что делаю – заметно, да?

– Ничего не видно и ничего не заметно. Работайте себе в школе, если вам так нравится. А детей, которые к вам придут, направляйте еще в ЦДТ, в секцию боевых искусств Востока. Мне как раз нужны на первых порах такие, которые ходят к психологу…

– Какие? – не понял Артур Федорович.

– Ну рефлексирующие, неуверенные в себе…

– А зачем они тебе, Кимушка? – вылупил глаза собеседник. – Ведь ты не…

– Нет, я не потому занимаюсь с детьми, – вновь усмехнулся Ким. – У меня другие цели. – Его удивительные красноватые точки опять блеснули в абсолютно черных глазах. – Знаете, сан, мои занятия связаны с мировоззрением. И дети мне нужны всякие, но с податливых легче начинать. Чтобы уже без осложнений…

– Разве они тебе противодействуют, Кимушка? Тебя нельзя не послушать: и по дисциплине боевых искусств… и по характеру… Мне самому подчас хочется упасть перед тобой на колени и молить, чтобы ты меня пощадил… – лепетал Артур Федорович заплетающимся языком. Очевидно, так сказывалось эмоциональное потрясение, усиленное действием алкоголя.

– Возьмите себя в руки, Артур-сан. И не выходите отсюда сразу, сперва смочите платок, – Ким кивнул в сторону ведра с цветами, – и оботрите физиономию. Она у вас розовая, как спина осьминога.

– Мудрый совет. Непременно исполню, непременно…

– И присылайте ко мне в секцию мальчишек, договорились? Безвольных, запуганных, которые в случае чего боятся возвысить голос. Я бы, конечно, справился и в ином случае, но не хочется сразу иметь дело с родителями. Родители – это уже следующий этап… Словом, посылайте их ко мне, а уж я разберусь!..

Артур Федорович с растерянным видом кивал.

– Договорились? – нажимал Ким. – Значит, жду в Центре рекомендованных вами мальчишек. И девочек тоже. Но ведь вы будете работать именно с мальчишками, не так ли? – подмигнул он своим антрацитно-черным глазом. Артур Федорович после последней фразы уронил отяжелевшую, с явными залысинами голову на скрещенные руки.

– Хорошо, что моя ветка стоит у вас на столе, – как ни в чем не бывало продолжал Ким, трогая двумя пальцами извилистую сакуру. – Она одна сто$ит сотни таких цветов, как ваши! – презрительно скривился он в сторону набитых в ведро школьных букетов. – Через три дня ото всей этой мишуры ничего не останется! Разве такой должна быть настоящая красота?

– Она на змею похожа, Кимушка. Я, конечно, поставил ее на вид, как твой подарок… но ведь это совсем гадюка…

– А что такое гадюка, как вы себе представляете? Сочетанье ума и силы!

– Но ведь змея, змеиный яд – символ зла… Адама и Еву кто искушал? – нетвердым языком пытался спорить психолог.

Но Ким не желал выслушивать никаких возражений.

– Змея символ мудрости, а с помощью яда она утверждает свое могущество! – отрезал он. – Мы должны не губы кривить, а учиться на ее примере…

С этими словами он ловко поддел со стола ключ и через секунду исчез за дверью.

7