Сын императрицы

Не прошло и недели с того дня, как вождь долганов вернулся со всем оговоренным добром - по-видимому, очень торопился, коль за столь малый срок успел обернуться через полземли. Быстро, за пару часов, его люди поставили чум, внесли туда всякий скарб - шкуры, циновки, меховую одежду, посуду, светильники, - затем подвесили под сводом котел и разожгли очаг. В завершении состоялся обмен - Лексей передал вождю саблю в ножнах, тот - свою дочь, все это время неотлучно стоявшую рядом с отцом. А после вся кавалькада умчалась, оставив у чума одни сани и оленей на привязи - Томпуол же смотрела вслед до последнего, пока не скрылись из виду последние нарты, лишь потом обернулась к мужу и робко посмотрела на него.

Лексей понимал и отчасти сочувствовал юной жене - она боялась его, лишь послушание отцу, а теперь мужу удерживало ее от слез. Стояла, замерев, пока он не повел за руку в чум, сам снял с нее дорожную шубу-сокуй с капюшоном, кухлянку, после, усадив на постеленные шкуры, - обувь-торбасу. Говорил при том ласковые слова - пусть она не понимала, но должна была почувствовать по тону желание добра. И, как ему показалось, немного оттаяла - несмело улыбнулась, когда он протянул кусок хлеба и копченного мяса, принялась есть. Потом, наверное, вспомнила о своих обязанностях хозяйки - сказало что-то, соскочила и принялась хлопотать. Разобрала сложенные в тюки вещи, достала из кожаных мешочков припасы и стала варить в котле. По-видимому, за привычным делом уже не думала о страхе - на лице не осталось и тени той боязни, что видел вначале.

Прошел не один день, пока Томпуол привыкала к мужу, его заботе и доброте. Помогал ей в чуме, топил печь, носил воду из проруби, даже научился ухаживать за оленями. Выстроил для них загон, кормил зерном и ветками кустарников, иногда, когда спадал мороз, выезжал на упряжке из лагеря вместе с женой - она помогала запрячь в нарты и сама управляла ими. Не скрывала радости от быстрой езды, громко кричала, подгоняя животных, так могли ездить часами, останавливаясь временами для отдыха - своего и оленей. Постепенно раскрывалась перед мужем, уже не стеснялась при нем своих еще детских забав - игралась в снежки, строила снежные фигуры, бегала шаловливо между деревьями и ловко забиралась на них, а потом прыгала ему в руки, а он ловил и оба смеялись.

Нарты с оленьей упряжкой

Так между ними складывалось нечто подобное дружбе, о большем Лексей пока не помышлял - главным для него было доверие той, кого полюбил. Даже спали вместе без намека на близость - она прижималась к нему и засыпала, а он терпел муки вожделения, но не покушался на ее невинность. Лишь когда посчитал, что не напугает Тому - так он называл жену, а она отзывалась, - понемногу перешел к ласкам. То легонько приобнимет и погладит, то поцелует в ушки или глазки, а она принимала как игру и отвечала. Долго ли, коротко, но однажды между ними случилась близость - жена отозвалась на его поцелуи в самых сокровенных местах и потянулась к нему. Брал ее осторожно, стараясь не причинять лишнюю боль, а потом утешал, когда она все же расплакалась. А на следующее утро сама пожелала - по-видимому, в ней пробудилась женская природа, - и еще несколько раз на дню. Вот так, без насилия и обиды, у них сложилось найти единение душ и тел.

В самой середине зимы едва не попали в беду - в тундре их застала пурга, когда они отъехали от лагеря на десяток верст. Не сразу заметили надвигающееся ненастье, только когда стало быстро темнеть, а ветер задул с большой силой. Повернули упряжку обратно, но вскоре потеряли свой след и ехали практически наугад, доверившись чутью животных. Только много не проехали - олени встали, как будто не знали, куда бежать. Шли минуты, они уже стали беспокоиться, а седоки боялись вмешаться, сделать только хуже. Томпуол вслух молилась своим богам о спасении, Лексей же мог надеяться только на удачу и в то, что она не покинет его. В какой-то момент олень в центре упряжки что-то почуял, повернул голову влево, после потянул в ту сторону всю упряжку. Прошел час, второй в снежной мгле, уже должны дойти до лагеря, но никого впереди не было, так и двигались неизвестно куда.

Олени оправдали надежду седоков - вывели к какому-то стойбищу. Пурга не унималась, виделось лишь на несколько шагов и неожиданно прямо перед ними из темноты возникло спасительное жилище. Уже замершие после многих часов на морозе, Лексей с женой сошли с саней и направились к чуму - позаботиться об оленях уже не было сил. Обошли вокруг, с подветренной стороны увидели вход, закрытый оленьей шкурой. Постучал ладонью по ней, стряхивая снег и давая хозяевам знать о себе, после отодвинул с краю, пропустил Томпуол и протиснулся следом за ней. В чуме перед очагом стояла женщина средних лет и что-то варила, а в глубине сидели на шкурах мужчина и пятеро детей - от малыша лет трех до подростка.