Сын Красного корсара

— Если они пойдут сквозь заросли, ничей глаз не сможет рассмотреть их, и ни одна пуля в них не попадет. Что они намерены делать? Изжарить нас? — он обернулся к гасконцу, который спустился на один из самых нижних суков. — Сеньор солдат, займитесь-ка сворой, воющей прямо под нами. У вас должно остаться не менее шестидесяти зарядов.

— Надеюсь, что их больше, — ответил гасконец, отличавшийся великолепным умением сохранять хладнокровие.

— Так как авангард оставил вас не у дел, перестреляйте этих чертовых мастифов.

— Предпочел бы уничтожать людей, — возразил Баррехо.

— Но они-то как раз представляют меньшую угрозу! Я же доверил вам более трудную задачу.

— Почетный пост, — рассмеялся Мендоса.

— Как-никак, — ответил гасконец. — Если эти твари опаснее людей, берусь сделать из них гигантскую яичницу.

Он поднял заряженную аркебузу и, хорошенько прицелившись, уложил самого большого пса, размозжив ему голову.

— Есть один! — сказал он. — Этот уже не будет кусать мои икры.

Пока гасконец управлялся с лаявшими во все горло вокруг дерева мастифами, которым не терпелось пронзить своими ужасными зубами плоть беглецов, Буттафуоко, граф и Мендоса не прекращали вести огонь, время от времени стреляя наобум по солдатам, скрывшимся уже в лесу. А героические солдаты старой Испании, не припадая к земле под этим непрекращающимся ружейным огнем, подвергавшим недюжинному испытанию их храбрость, не переставали приближаться; они были полны решимости добраться до огромного хлопкового дерева и схватиться в рукопашной. Учитывая их численность, они были уверены, что легко справятся с противником.

Однако они имели дело с людьми, готовыми дорого продать свои жизни.

Гасконец продолжал уничтожать собак, а в это время Буттафуоко, наскоро переговорив с графом, приказал Мендосе прекратить огонь.

— Надо спускаться и попытаться пройти через болота, — сказал буканьер.

— Разве мы сможем прорвать железное кольцо, которое сжимается вокруг нас? — спросил сеньор ди Вентимилья.

— Если всем вместе неожиданно выстрелить, то откроется вполне достаточный проход.

— А после?

— Мы пойдем через болота.

— Мне говорили, что в этих болотах есть банки зыбучих песков.

— Они мне известны.

— А собаки?

— Ваш товарищ бьет по ним с удивительным мастерством. Еще несколько минут, и под нами больше не останется ни одного мастифа… О, вот чего я боялся!

Зловещая вспышка сверкнула недалеко от дерева, потом к стволу бомбакса швырнули вязанку хвороста, прогнав пять или шесть собак, укрывавшихся от выстрелов гасконца.

Сразу же вверх пошел плотный, удушающий дым, вызывавший у осажденных жестокий кашель и слезы.

— Перечное дерево! — крикнул Буттафуоко. — На землю, друзья, иначе мы погибнем! Отставьте аркебузы и приготовьтесь поработать шпагами. Вниз!

В это время возле дерева упала вторая вязанка, тоже состоявшая из веток красного кайенского перца, дававших прямо-таки адский дым.

— Аркебузы заряжены? — спросил готовившийся к прыжку Буттафуоко.

— Да!

— Вниз! И шпаги в руки!

Вся четверка спустилась на землю.

Огромный мастиф бросился на буканьера, пытаясь достать до горла, но охотник ожидал нечто подобное; он с удивительной легкостью отскочил назад, схватил ружье за ствол и раздробил собаке череп, нанеся сильный удар прикладом.

Не лучшая судьба ждала двух других псов, бросившихся на графа и гасконца. Два молниеносных выпада шпагой — и оба мастифа рухнули на землю с перерезанным горлом.

— Огонь по солдатам! — приказал буканьер.

Испанцы уже подбегали с алебардами наперевес, крича во весь голос:

— Сдавайтесь! Вы арестованы!

В ответ раздались четыре ружейных выстрела; воспользовавшись замешательством осаждавших, буканьер и его товарищи пустились во весь дух к лесной опушке, пытаясь добраться до болот.

Гасконец, обладавший более длинными ногами, да к тому же весь состоявший из мускулов и сухожилий, мчался, словно снаряд. Хуже всех, пожалуй, пришлось Мендосе, хотя отстал он ненамного.

Испанцы пустились за ними, крича что-то неразборчивое и науськивая двух оставшихся у них собак.

Правда, казалось, что бедные животные, испуганные, видимо, бойней, устроенной их товарищам, не очень-то желали познакомиться с аркебузами и шпагами страшных противников, а поэтому не осмеливались убегать слишком далеко вперед.

За какие-то пять минут беглецы пересекли крохотную равнину и достигли кромки болот.

— Стойте! — закричал Буттафуоко. — Здесь могут быть островки зыбучих песков. Сдерживайте испанцев, пока я не найду прохода.

Преследователи, увидев, что четверка беглецов остановилась и с решительным видом взялась за аркебузы, тоже встали, не осмеливаясь подставляться под огонь таких метких стрелков.

Буттафуоко проследовал по языку суши, частично поросшему тростником и травой, и решительно пошел вперед в поисках прохода, по которому они смогли бы выбраться в какое-нибудь безопасное место.

Граф и два его спутника укрылись за стволом дерева, то ли рухнувшего от старости, то ли поваленного молнией, и возобновили стрельбу, убив двух офицеров, командовавших полусотнями.