Сын Люцифера. Книга 5. Любовь

— Существует два режима работы, — начал монотонно перечислять компьютер. Карнаев опять зевнул. — Первый и второй. По умолчанию включается первый. Режим характеризует уровень истинности ответов компьютерной модели.

— Что? — Карнаев так и застыл с раскрытым ртом посередине своего зевка. — Что ты сказал? Что он характеризует?

— Режим характеризует уровень истинности ответов компьютерной модели», — равнодушно повторил компьютер.

— Какой еще «уровень»?! — судорожно выпрямился в кресле Карнаев. — Что это значит?! А сейчас она мне что, разве не всю правду говорит?!

— Всю, — так же равнодушно подтвердил компьютер.

— Так в чем же дело?!

— Уточните вопрос.

Карнаев скрипнул зубами.

— Твою мать! — не разжимая губ, тихо и злобно выругался он.

Такое иногда случалось. И раньше. Такие вот идиотские реплики выслушивать. Типа «уточните вопрос». Правда, последнее время все реже. Он ведь теперь научился, вроде, ясно и четко свои вопросы формулировать.

«Вроде»!.. Это, брат, нервы!.. Нервы, нервы, нервы... Нервишки у нас шалят-с. Да-с. Надо успокоиться. Успокоиться-успокоиться-успокоиться!.. Ус-по-ко-ить-ся. Во-от так!..

А теперь все сначала. И поподробнее.

— Дай мне всю информацию об этих режимах, — Карнаев старался говорить возможно более спокойно, но голос у него дрожал и срывался. Он уже нутром чуял надвигающуюся катастрофу.

Вот оно!.. Во-то-но! Так я и знал! Вот он, подвох!

— Существует два режима работы, — невозмутимо-ровный баритоном компьютера раздражал теперь Карнаева безмерно! Он еле сдерживался. — Первый и второй. Режим характеризует уровень истинности ответов компьютерной модели.

(Это я уже слышал! Кретин!! Дальше-то что?!)

По умолчанию включается первый режим.

(Еб твою мать!.. Ты меня уморить хочешь??!!)

Это так называемый бытовой режим, — все так же усыпляюще-нудно бубнил компьютер. Как, блядь, пономарь поминанье! Словно ничего и не происходило!

— В этом случае модель отвечает Вам на языке своего прототипа — оперирует его лексикой, терминами, словами, понятиями, смысловыми категориями. То есть, по сути, разговаривает с Вами на обычном, нормальном, человеческом языке. В данном случае, на языке Вашей жены. С учетом уровня ее культуры, образования и пр. и пр.

Скажем, на вопрос: «Любишь ли ты меня?» Ваша жена в этом режиме, точнее, ее компьютерная модель, ответит Вам просто: «Да», «Нет», «Не знаю», ну, или что-то в этом роде.

— А что она мне ответит во втором режиме? — не выдержал Карнаев, хотя и поклялся себе молчать и просто слушать. (Да пока ты, блядь, до дела дойдешь!.. С этой своей обстоятельностью!.. Заебал!)

— Второй режим предполагает большую степень детализации, откровенности, — хладнокровно пояснил компьютер. — Модель будет разговаривать с Вами так, как будто она находится на приеме у психотерапевта.

Она не просто скажет: «люблю», а попытается проанализировать природу своих чувств, установить их причину, рассказать, что ее в них устраивает, а что нет. Объяснить, что она вообще понимает в данном случае под словом «любовь».

Иными словами, во втором режиме Вы общаетесь фактически не с сознанием модели, а с ее подсознанием. Она признается Вам в том, в чем она зачастую не признается даже самой себе.

— Включи второй режим! — негромко приказал Карнаев.

— Я не могу этого сделать, — совершенно неожиданно услышал он. — Этот режим доступен только для сотрудников института.

— Что-о?.. — чуть привстал со своего кресла пораженный Карнаев, хватая ртом воздух. — В общем, так! — через секунду задушенным от ярости голосом начал он. — Я хочу знать правду о своей жене, и я ее узнаю! ВСЮ правду! Как мне и было обещано. А не только ту ее часть, которую многоуважаемые сотрудники института соблаговолят мне выдать.

Либо ты включаешь сейчас же этот свой долбаный второй режим, либо я вообще прекращаю с вами все отношения! Немедленно!! И катитесь из моей квартиры к этакой матери!!! К едрене-фене! Со всеми своими камерами и примочками!! — уже не сдерживаясь, во весь голос заорал Карнаев.

— Пожалуйста, подождите одну минуточку, — мелодично пропел компьютер и замолчал.

Карнаев откинулся назад в кресле. Сердце у него стучало. Руки дрожали.

Во черт! — подумал он, вытянул перед собой сжатые кулаки и уставился на них, пытаясь успокоиться. — Довели, сволочи! Достали-таки! Я вам покажу: «только для сотрудников!»!.. Это что ж, какие-то там «сотрудники» знают о моей жене больше, чем я сам?! Ее родной муж! Так, что ли, получается?

Вообще мысль о том, что и «сотрудники» ведь могут расспрашивать их обоих: и его, и его жену — точнее, модели эти проклятые! — о чем угодно, была крайне неприятна. Прямо-таки болезненна! Раньше он об этом как-то не задумывался.

Дьявол! Зря мы, наверное, вообще во все это ввязались! — вдруг мелькнуло у него в голове. — Писанулись. Есть ведь у человека какие-то тайники души, куда никого пускать не следует. Никаких «сотрудников». Что-то глубоко интимное. Свое! Личное.