Сын (ЛП)

Я засовываю кусок еды в рот и стараюсь об этом не думать. В этом свете мои руки выглядят синими, словно у мертвеца. Я не говорил с Эриком с тех пор, как обвинил его в том, что он косвенно виноват в смерти Амара – кто-то сообщил Джанин Мэтьюс , лидеру Эрудиции, что Амар осознавал себя в симуляции; и, как бывший эрудит, Эрик – наиболее вероятный подозреваемый. И я еще не решил, что мне делать в следующий раз, когда мне придется с ним говорить. То, что я его побью еще раз, не будет доказательством, что он предатель фракции. Мне нужно будет найти способ обличить его недавнюю деятельность с Эрудицией и передать информацию одному из лидеров Бесстрашия, – вероятно, Максу, потому что я знаю его лучше остальных.

Зик возвращается обратно к столу и плавно садится на свое место.

Четыре. Что ты делаешь завтра вечером, Четыре?

Не знаю, - отвечаю я. - Ничего?

Уже нет, - заявляет он. - Ты идешь со мной на свидание.

Я давлюсь картофельным пюре.

Что?

Ммм , не хочется говорить тебе об этом, дружище, - вставляет слово Юрайя , - но на свидания ты должен ходить один, а не тащить с собой друга.

Вообще, это двойное свидание, - отвечает Зик. - Я пригласил Марию, а она попросила найти пару её подруге Николь, и я сказал, что ты мог бы быть в этом заинтересован.

Которая из них Николь? - спрашивает Линн , вытягивая шею, чтобы рассмотреть группу девушек.

Рыжеволосая, - говорит Зик. - Итак, в восемь часов. Ты с нами, и это не обсуждается.

Я не… - говорю я. Я смотрю на рыжеволосую девушку на другом конце комнаты. У нее светлая кожа, огромные черные глаза, на ней плотно прилегающая футболка, подчеркивающая изгибы талии и … другие части, на которые мой внутренний отреченный просит меня не обращать внимания. Но я все же обращаю.

Я никогда не был на свидании, все из-за строгих ритуалов ухаживания, принятых в моей бывшей фракции, включавших участие в совместной работе и, может быть – только может быть – ужин с другими членами семьи и помощи в уборке после ужина. Я даже никогда не думал о том, хочу ли я пойти с кем-нибудь на свидание, настолько это было невозможным.

Зик , я никогда …

Юрайя хмурится и сильно тыкает пальцем в мою руку. Я отталкиваю его руку.

Чего?

О, ничего, - радостно отвечает Юрайя. - Ты говорил совсем как Сухарь, не как обычно, и я подумал, что мне надо проверить…

Марлен смеется.

Ага, так и есть.

Мы с Зиком обмениваемся взглядами. Мы ни разу напрямую не обсуждали, что не нужно рассказывать, из какой я фракции, но, насколько мне известно, он ни разу никому об этом не упоминал. Юрайя знает, но, несмотря на свой длинный язык, он, похоже, понимает, когда нужно придержать информацию. Кроме того, я не знаю, почему Марлен еще этого не выяснила, возможно, она не очень наблюдательна.

Это неважно, Четыре, - говорит Зик. Он проглатывает последний кусок еды. - Мы пойдем, ты будешь разговаривать с ней, как с обычным человеком – которым она и является, может быть, она позволит тебе – выдохни – взять ее за руку…

Шона внезапно поднимается, и ее стул скрежещет по каменному полу. Она заправляет волосы за ухо и, опустив голову, уходит, чтобы вернуть поднос. Линн рассерженно смотрит на Зика , хотя выражение ее лица не сильно отличается от ее обычного вида, и идет за сестрой через кафетерий.

Ну хорошо, тебе не нужно ни с кем держаться за руки, - продолжает Зик , словно ничего не произошло. - Просто приходи, хорошо? Я буду у тебя в долгу.

Я смотрю на Николь. Она сидит за столом недалеко от места, куда возвращают подносы, и снова смеётся над чьей-то шуткой. Может быть, Зик прав, может быть, это неважно, и, может быть, это еще один способ забыть мое прошлое в Отречении и вступить на путь моего будущего в Бесстрашии. И к тому же, она милая.

Хорошо, - соглашаюсь я. - Я приду. Но если ты отпустишь шуточку про то, что можно держаться за руки, я разобью тебе нос.

Когда ночью я возвращаюсь в комнату, там все еще пахнет пылью и немного плесенью. Я включаю одну из ламп, и отблеск света отражается от чего-то на поверхности стола. Я провожу по нему рукой, небольшой кусок стекла вонзается мне в палец и прокалывает до крови. Я зажимаю его кончиками пальцев и несу в сторону мусорного ведра, куда я положил утром сумку. Но теперь сумка, которая лежит на дне корзины, покрыта осколками разбитого стеклянного стакана.

Ни одним из стаканов я еще не пользовался.

По спине пробегает холодок, и я осматриваю квартиру в поисках следов проникновения. Простыни не смяты, ящики не выдвинуты, и не похоже, чтобы кто-то двигал кресла. Но я бы помнил, что разбил стакан этим утром.

Так кто же был в моей квартире?