Сын мага: заговор во дворце (СИ)

— Но ведь это настоящие тёмные. Не такие, как Домидов и подобные ему, это настоящее зло. Я ведь был у них на сборище. Я думал, что они давно истреблены, но они живы.

— Никакого зла не существует. Есть инструменты, и эти мрачные семьи с их изуверскими ритуалами всего лишь инструмент. Инструмент неприятный, но эффективный. Мы используем их: столкнем с Витеничами, и таким образом ослабим и тех и других, а сами выйдем победителями. Как и всегда. К тому же, Домидов силён. Он справится с ними.

— И сам немного ослабнет заодно, а то много силы себе забрал, — буркнул Кирилл. Отец согласно кивнул.

— Но они же прокляли тебя, отец!

— А Домидов, узнав об этом, помог тебе найти лекарство. И с радикалами не поссорился и мне помог. Хотя тебя темные теперь не очень любят, так что будь аккуратнее. Ладно, иди себе. Только от Василька сбегать не пытайся.

Павел встал. Направился к двери.

— Я серьезно, — сказал ему вслед отец, — даже не пытайся сбежать от Василька.

Павел попросил Василька проводить куда — нибудь, откуда видно хоть что — то кроме стен. Тот не долго думая, привёл князя на небольшую террасу, с которой открывался прекрасный вид на окружающую монастырь местность, но при этом с неё никак нельзя было наблюдать за происходящим во внутреннем дворе. Ну, хоть что — то, решил князь и выразил желание остаться здесь. Василек ничуть этому не удивился, или не подал виду. Уселся себе в уголке и принялся беззвучно молиться. Павел некоторое время честно пытался полюбоваться пейзажем. Как и всегда — не получилось. Он был плотью от плоти Александровской Слободы. Неплохо чувствовал себя во всех трёх столицах — Центральной, Северной и Южной. Вполне сносным находил присутствие в родовых гнёздах благородных родов, в которых ему доводилось гостить. Ему всегда были интересны люди, а природные просторы, так восхищавшие придворных девиц и художников, он находил не о что бы скучными — просто никакими. Это лишь зеленое, желтое, серое или белое — в зависимости от времени года, пространство, на котором трудятся крестьяне, о существовании которых он знал лишь теоретически. Ещё существовали горы, внутри которых добывались руды и уголь, превращавшиеся на заводах Домидова в полезные вещи. Чтобы не прослыть при дворе бездушным и чуждым красоты типом Павел иногда застывал вот так как сейчас, вперив взор в пространство и начинал думать о делах, планировать стратегические военные операции, решать в уме задачи из учебника или анализировать исторические трактаты. Лицо у него в эти моменты обретало вполне подходящее выражение.

Он принялся раздумывать о том, какую роль в состязании двух партий при дворе может сыграть то, что происходит сейчас на юге. Здесь среди столичных царедворцев он редко встречал тех, кто мыслит стратегически, в основном мысли у них заняты сиюминутными союзами и скоротечными интригами. Отец и ещё несколько человек составляют редкое исключение, и потому именно они стоят на верхней ступени трона, а остальные ищут их милости и пытаются привлечь внимание.

Вот и сейчас, если вдуматься, за Витеничами, стремящимися отпихнуть от трона потомков Рарога, наверняка стоят островитяне. Среди высшей аристократии господствует точка зрения, что политика Империи самодостаточна и замкнута на самое себя, будучи не подверженной никаким внешним воздействиям, однако, это очевидно не так. Павлу пришлось совершить большое путешествие и многое пережить, чтобы понять, что в мире множество мест, в которых живут люди, даже не знающие о существовании Александровской Слободы, а ведь он не так уж далеко удалился от границ Империи, запутывая следы и скрываясь от агентов островитян. Игра идёт гораздо более масштабная, чем эта возня, в которую его пытаются втянуть. Действительно, прав отец и прав дядя Кирилл, этот заговор есть мелочь. Досадно лишь, что даже такой мелочи может хватить чтобы лишиться жизни. Отец уже стар и не боится смерти, а вот он, Павел, жить очень даже хочет. Не только потому что в нем говорит острая жажда жизни, столь присущая молодости, но и потому что у него есть множество планов.

На горизонте показалось облачко пыли. Откуда — то сзади и сверху послышалось пение сигнального рожка.

Василек заворочался в своем уголке. Павел зажмурил один глаз, на втором создал линзу из слёз. Присмотрелся. По дороге к монастырю приближалась целая процессия из роскошных карет, эскортируемых всадниками в кавалергардских доспехах. В монастыре забегали люди. Раздавались приказы. Послышался детский плач, резко прервавшийся.

— Князь, — послышалось из — за спины, — надо бы вам спуститься в покои.

Павел развернулся и сказал повелительным тоном:

— Нет, проводи меня к парадному входу. Полагаю, именно там сейчас будут мои старшие родственники. Похоже, монастырь сегодня будет принимать высоких гостей.