Сын миллионера

— Ну нет, только не для меня! — ответил Джим. — Там совсем нет воздуха, я чуть не задохнулся. Весь дом — точно могила какая, даже никаких звуков с улицы не слышно. По всем комнатам так и несет духами, а от этих огромных занавесей прямо дух захватывает. Неудивительно, — продолжал Джим, — что этому Реджинальду становится душно!.. Видел, как его вырядили? Точь-в-точь как рождественскую куклу!

— А по-моему, он очень красив, — возразил Джейми. — Жаль только, что он совсем не говорил со мной…

— Немудрено. Видишь ли, ему нужна перемена: он хочет кислого, а ты сладкий. Ну а я кислый, вот он и пристал ко мне!

— Но мне он все-таки понравился, — настаивал Джейми. — Он такой… хороший…

— А я плохой? — задиристо спросил Джим, задетый за живое впечатлением, произведенным на Джейми маленьким миллионером.

— Нет, что ты! Ты не плохой, Джим, ты тоже хороший. И если тебя хорошо одеть, ты даже будешь красив.

— Разве я плохо одет? — почти крикнул Джим.

— Но все-таки не так красиво, как он, — признался Джейми.

— Значит, по-твоему, я был бы красив в красной бархатной одежде и с длинными локонами? — презрительно спросил Джим.

— Да, но он не работает в этой одежде, — заметил Джейми.

— Куда ему работать! Он знай себе только приказывает да, засунув руки в карманы, смотрит, как другие выполняют его распоряжения.

— А отчего он так невежливо говорил со своей мамой? Наверное, он был сердит на нее? Да?

— Должно быть, так. Видишь ли, он бесится, что его заставляют принимать так много лекарств, и начинает брыкаться, как лошадка, потому что ему надоело быть на привязи у матери. По-моему, мальчик должен быть мальчиком, если он хочет когда-нибудь сделаться мужчиной, — убежденно продолжал Джим. — Было бы хорошо, если бы он взял тебя к себе…

— Разве ты хочешь отделаться от меня, Джим? — спросил сквозь навернувшиеся слезы Джейми.

— Нет, ни за что! Я не променяю тебя на всех щеголей на свете, — ответил Джим решительно. — Я это только так сказал…

Когда они добрались до нижней части города, было уже поздно приниматься за работу. К тому же Джейми очень устал, и потому Джим решил идти домой и лечь спать пораньше. Банк был уже закрыт, и бумажник с деньгами пришлось поневоле оставить у себя до следующего утра.

— Давай-ка посмотрим, сколько тут? Пятерка или десятка? — сказал Джим, открывая дома бумажник. — Господи! Да тут целых десять десяток! — воскликнул он, вытаращив глаза от удивления и перебирая новенькие хрустящие бумажки. — Видно, мистер Лоренц ошибся и дал мне не тот бумажник!..

Первой мыслью Джима было немедленно отнести деньги обратно и таким образом исправить предполагаемую ошибку, но, взглянув на раскрасневшееся и утомленное личико растянувшегося на соломе Джейми, он отложил и это дело до утра. Однако же сумма была слишком велика, чтобы оставлять ее в их ненадежном убежище, и Джим решил отнести деньги на сохранение своему хорошему другу, дюжему молодому полисмену Патрику Мерфи.

Они познакомились в то время, когда Джим только поселился на складском дворе. Дружба их началась с маленькой ссоры, когда полицейский потребовал, чтобы Джим переехал на другую квартиру.

— Здесь жить нельзя, — говорил полисмен, — ты должен поселиться в общежитии для чистильщиков обуви!

— На это у меня нет лишних денег, — честно ответил ему Джим.

— Так вычисти мне сапоги, я тебе заплачу, — сказал Мерфи.

Джим вычистил сапоги и получил деньги.

— Ну, теперь убирайся отсюда! — прикрикнул полисмен.

— Не горячись, служивый, — возразил Джим, — помнишь, ты однажды говорил мне, что когда-то сам был бедным мальчиком? Значит, ты должен знать, как нелегко нам живется. Отчего ты не хочешь позволить мне остаться здесь?

— Оттого, что ты подожжешь двор своими спичками и окурками сигар.

Вместо ответа Джим засунул руки в штаны и вывернул свои грязные карманы.

— Видишь, у меня нет ничего: ни спичек, ни окурков! — ответил он.

— Но ты будешь зажигать свечку или лампу и шуметь со своими товарищами.

— У меня нет товарищей, только клиенты, — возразил Джим. — И баловаться мне тоже некогда: я только работаю и сплю.

— Разве ты никогда не бываешь… ребенком? — спросил полисмен, против воли залюбовавшись энергичным мальчуганом.

— Мне некогда быть ребенком. Я жду, пока разбогатею…

Некоторое время полицейский зорко следил за мальчиком, но скоро убедился, что тот держит свое слово. Тогда он оставил Джима в покое, предоставив ему жить в берлоге на задворках.

Мерфи охотно принял бумажник на хранение, когда узнал, каким образом мальчику достались такие крупные деньги.

— Я приду за ними завтра утром, — сказал ему Джим, уходя, и, вернувшись в свою каморку, вытянулся рядом с Джейми под старой попоной и вскоре заснул спокойным, счастливым сном.

Глава VII Про французские глаголы и золотые локоны