Сын моего мужа

— Так, а куда мы поедем? Там будут горы? — внимательные и проницательные глаза смотрели на меня с надеждой.

— Может быть. Но поля мы точно посмотрим, может, даже увидим коров. Ты когда-нибудь видела коров? — шутливо спросила я, склоняясь к ней и целуя в лоб.

Дочка звонко рассмеялась, отворачиваясь от щекотки и улыбнулась шире:

— Нет, только в софиной книжке. Там она была в пятнышках. Черных таких, — она ткнула пальчиком в свой ремешок как раз нужного цвета и выпятила губки. — А коровы всегда такие?

— Нет. Бывают еще и рыжие.

— Рыжие, как Софа? — дочка вновь рассмеялась, находя это очень веселым, и я кивнула, тоже не сдержав смешка. — А какие еще?

— Есть полностью белые.

— Правда? — она удивленно распахнула глаза и приоткрыла рот.

— Правда-правда. И совсем черные.

— Как я? — она зацепилась пальчиком за локон и потянула его вперед, показывая цвет.

— Почти. Только у коров волосы покороче.

— А грива?

— Грива у лошадок, — чмокнув ее еще раз, я потянулась назад, закрывая дверь авто, чтобы обойти его и сесть за руль.

Горячая ладонь накрыла мою талию и развернула с такой скорость, что в ушах засвистело. Я не успела даже вскрикнуть, как мой рот закрыли, накрыв сильными пальцами, а тело прижали к двери машины.

— Не кричи, красивая. Ребенка напугаешь, — криво усмехнулся он, кроша мое спокойствие темным взглядом пронзительных глаз.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 13

— В машину сама пойдешь или волоком тащить?

— Я с тобой никуда не пойду, я свободный человек, и ты меня не заставишь! — дернулась в сторону, но Руслан коленом развел мои ноги, не позволяя его обойти.

Встал, перегородив мне дорогу, и расставил руки по сторонам, опираясь на крышу, зажимая меня в тиски. Животное.

От него перло горячим гневом, обжигающим кожу, и я судорожно дышала, сгорая под подчиняющим взглядом. Он и тогда был такой, не позволил мне выбрать другого, и просто увел за собой. Ничего не изменилось, даже спустя столько лет.

Нет! Неправда! Я изменилась, жизнь! А Руслан…

Я видела, как дернулся его кадык на мощной шее. Чуть склонив голову к плечу, он, прищурившись, рассматривал меня слишком внимательно. Опасно близко.

Так смотрят на добычу, на жертву. Он будто бы уже повесил на меня мишень и не успокоится, пока не раздастся выстрел.

— Слушай, красивая, а мы раньше не встречались?

— Я бы запомнила такую скотину, — резко сказала я, сама поймав себя на том, как дрогнул голос.

Я даже почти не соврала. Я и в вправду его запомнила. Все, что смогла увидеть в ту ночь, запечатала в памяти до мельчайших подробностей.

Родинку на левом плече, почти бесцветные полоски шрамов на руке, будто от лезвия бритвы, даже родимое пятно на ребрах в виде слишком белого круга с размытыми краями. Я все это запомнила, схоронила в себе, как могиле, куда спрятала прошлое и, глядя на надгробие каждый день, напоминала себе, кого следует избегать.

— В машину топай, — хрипло прорычал он, приближая свое лицо.

И не боится же, что я вцеплюсь ногтями ему в глаза! Прет вперед, как танк, не понимая границ моего пространства, которые он бессовестно перешагивал, придавливая своей тушей все сильнее.

— Ты меня раздавишь!

— Это напоминалка тебе, чтобы не пыталась больше свалить.

— Я с тобой никуда не поеду, отвали от меня.

— Я не спрашиваю, крошка. Не пойдешь сама — запихаю силой. Хочешь ребенка перепугать? Мм? Я же вас пока не обидел. Пока, Катя, это ключевое слово, запомни.

Дверь щелкнула и приоткрылась.

Полина выглянула наружу, не в силах высунуться сильнее из-за держащих ее ремешков, и, увидев Руслана, расплылась в детской непосредственной улыбке.

— Папа?

— Нет, малышка, — он резко от меня откачнулся и наклонился к ней, отчего мое сердце пропустило пару ударов. — Я не папа. Я Руслан.

— Ус-лан, — исковеркала она его имя.

— Нет, Рус-лан, — терпеливо повторил он. — Руслан. Еще раз попробуй.

— Рус-лан, — на этот раз попытка увенчалась успехом, и мужчина довольно кивнул, отстегивая ее от кресла.

— Поехали на машине кататься? Мы с твоей мамой решили свозить тебя парк.

— В парк! — весело вскрикнула она, обхватывая руками его крепкую шею и обнимая, как… как родного.

Я словно умерла. Обмякла и слепо смотрела на них, не в силах выдавить из себя и слова.

Внутренности гудели и тряслись, словно по ним шарахнули разрядом, и они превратились в кисель, готовый вытечь под ноги.

Нет! Милая, не смотри на него, не надо…

— Мама! Мы правда едем в парк?

— Правда, только сперва заедем домой, да?

Он ответил за меня, спокойно рассматривая детское личико в сантиметрах от своего лица.

— Вы переоденетесь в самые красивые платья, сделаете с мамой прически, и мы поедем кататься на каруселях.

— Ура!

Она всплеснула руками, на секунду отрываясь от его плеч, и тут же вновь прижалась, доверчиво обхватывая ладошками.

— Ура! Мама! Карусели! — радовалась Полина, а я продолжала молчать, чувствуя, как рвется что-то в груди. Осыпается и пеплом повисает в воздухе, словно в моем личном аду.

— В машину, Катя. Шагай в машину.