Сын Неба. Странствия Марко Поло

Подняв Спящую Красавицу с ее алебастрового ложа, Поло завернули ее прохладное, но полное жизни тело в рунный ковер, который немедленно замер вокруг своей лучезарной хозяйки. И поспешили вниз — прочь от сверкающей хрустальной башни.

Вниз по узкой лестнице в черный обсидиановый зал чудовищных демонов… вниз по другой лестнице в густо-синий зал совокупляющихся идолов… и вниз по последнему лестничному пролету в нефритово-зеленый зал могучих дьяволов и полубогов. Медлили путники ровно настолько, чтобы дать глазам привыкнуть к меняющемуся свету и посмотреть, не поджидает ли их в призрачных залах какая беда. А еще — ровно настолько, чтобы мессир Никколо Поло несколько поправил свое самочувствие, подобрав с полу (и, разумеется, сунув в карман) случайно попавшиеся ему на глаза изумруд и сапфир.

Наконец, через красочный резной портал они вышли во двор — и с радостью покинули волшебный замок-ступу. Осторожно неся свою драгоценную добычу, под предвечерним солнцем люди пустились в обратный путь. И тут все заметили какую-то перемену. Что же изменилось?.. Глаза и уши тут же подсказали путникам, что изменились шершни. Злобные черные твари уже вовсе не безжизненно висели в воздухе. Нет. В отличие от Спящей Красавицы шершни проснулись. И проснулись в бешенстве от столь наглого ограбления волшебного замка. Об этом ясно говорило их низкое монотонное жужжание пока шершни выстраивались в боевой порядок и готовились к яростной атаке.

35

Цзянь: Течение.

Солнце в зените — и древо растет неспешно.

Дикие гуси летят к девичьей горе.

Монголо-татарским стражникам не пришлось приказывать взяться за оружие и плотной фалангой встретить сужающееся кольцо разъяренных шершней. Но в то же время рассудок подсказывал людям, что это — лишь жест отчаяния. Ибо как могло их оружие противостоять громадному рою смертоносных насекомых? А потом один молодой монгольский конник, выкрикнув резкое степное проклятие, указал куда-то в сторону бойниц. Марко тоже взглянул туда и увидел, что в бойницах снова появились бритоголовые языческие монахини, — стоят там, пристально уставившись на людей горящими безбровыми глазами. Вставив стрелы в торопливо вытащенные луки, окруженный отряд приготовился принять бой.

Вот и первый залп — но, несмотря на точный прицел, стрелы бессильно упали на землю. А шершни тем временем все плотнее сжимали свое черное смертоносное кольцо…

Потом из ярко разукрашенного входа в замок начали выходить жуткие демоны черного зала — невесть как пробудившиеся. Буйные языки красного пламени вкруг множества их чудовищных голов опаляли затейливую резьбу. Выпученные глаза… торчащие клыки… бесчисленные руки с отвратительными клешнями, что сжимали длинные обсидиановые ножи… На чешуйчатых шеях смрадных демонов болтались гирлянды из человеческих черепов. От каждого шага мощных ног дрожала сама земля! А из окровавленных пастей вырывалось глухое рычание!

— Марон! — возопил Маффео, когда дрожащий сфинкс в страхе метнулся к нему на грудь. — Лучше бы меня сразу прикончили и отправили в ад к самому Сатане!

— Похоже, нам как-то удалось разбудить сразу все иллюзии этого замка… кроме госпожи, — заметил ученый Ван, своим белым веером пытаясь отмахнуться от зловещего кольца разъяренных шершней.

Потом Марко поднял глаза к небу и увидел, что оттуда, очень издалека, к ним приближается нечто весьма странное. Больше всего это напоминало клин перелетных гусей. Но даже на столь почтительном расстоянии было видно, что эти огромные переливчатые птицы с мерцающими хвостами — вовсе не обычные гуси. А на поблескивающей спине передней птицы, похоже, кто-то сидел.

Сияющий клин все приближался (как, между прочим, и шершни с мрачными демонами) — пока, наконец, не принялся кружить над путниками (шершни тем временем уже начали бросаться им прямо в глаза). Люди кричали, указывая пальцами (не забывая к тому же уворачиваться от демонов и шершней, а также прицеливаться в воинственных монахинь, что по-прежнему свирепо глазели из бойниц). Сражение вовлекло всех в единый беспорядочный вихрь.

Гигант Оливер схватился в открытом бою с главным многоруким демоном. Орудуя своим громадным боевым топором, будто ветряная мельница, северянин то и дело отхватывал чешуйчатую руку или клыкастую голову. А окруженное языками пламени чудище размашистыми ударами обсидиановых ножей пускало алую нордическую кровь. В очередной раз отмахнувшись от бросившихся на него шершней, Марко почувствовал мерзкие жала в шее и предплечье. Венецианец уклонялся от вразвалку ковылявшего за ним демона — и одновременно поглядывал на кружащий в небе клин. Кто там — друг или враг? Или, быть может, иллюзия?

Вот огромная стая опустилась прямо во двор замка — в царящий там кавардак, и Марко наконец понял, что состоит она вовсе не из гусей. Нет из белых нефритовых фениксов. А на спине самого роскошного феникса с самым длинным переливающимся хвостом, бешено сверкая красными глазками, летел столь хорошо знакомый путникам Царь обезьян.