Сын Нептуна

Семьдесят лет назад она была испуганной маленькой девочкой. Она потеряла мать, потому что начала действовать слишком поздно. Теперь Хейзел была римским воином. Она не хотела еще раз потерпеть поражение. И не хотела подвести своих друзей.

— Послушай, Смерть, — сказала Хейзел, обнажая спату. Арион наперекор ей встал на дыбы. — Я вернулась из Царства Мертвых и преодолела тысячи миль не для того, чтобы услышать, что я слишком глупа, а потому не могу тебя освободить. Если мне суждено умереть, я умру. Если нужно, я буду сражаться со всей этой армией. Скажи нам, как разрубить твои цепи.

— Любопытно. — Танатос несколько мгновений разглядывал ее. — Ты ведь понимаешь, что эти тени когда-то были полубогами, как вы. Они сражались за Рим. Они умерли, не завершив свой героический поиск. Они, как и ты, были отправлены в Поля асфоделей. Теперь Гея пообещала им вторую жизнь, если они будут сражаться за нее. Конечно, если ты освободишь меня и одержишь победу над ними, то им придется вернуться в Царство Мертвых, откуда они пришли. За то, что они предали богов, их ждут вечные мучения. Они такие же, как ты, Хейзел Левеск. Ты уверена, что хочешь освободить меня и навсегда проклясть эти души?

Фрэнк сжал кулаки.

— Это несправедливо! Ты хочешь быть освобожденным или нет?

— Несправедливо… — задумчиво проговорил Смерть. — Ты не задумывался, как часто мне приходится слышать это слово, Фрэнк Чжан, и насколько оно бессмысленно? Справедливо ли, что твоя жизнь сгорит так быстро и ярко? Справедливо ли, что я увел твою мать в Царство Мертвых?

У Фрэнка подогнулись ноги, словно от удара.

— Нет, — печально сказал Смерть. — Несправедливо. Но все же ее время пришло. В Смерти нет справедливости. Если вы освободите меня, я исполню свой долг, но эти призраки, конечно, попытаются вам помешать.

— Значит, если мы тебя освободим, — подытожил Перси, — то нас сметет толпа этого черного дыма с золотыми мечами. Отлично. Как нам разбить твои цепи?

Танатос улыбнулся.

— Цепи смерти могут быть расплавлены только огнем жизни.

— Пожалуйста, можно обойтись без загадок? — спросил Перси.

— Это не загадка. — Голос Фрэнка дрожал.

— Нет, Фрэнк, — с ужасом проговорила Хейзел. — Должен быть и другой способ.

Из-за ледника раздался смех, похожий на раскаты грома. Потом зычный голос возвестил:

— Мои друзья! Я так долго ждал вас!

У ворот лагеря стоял Алкионей. Размерами он превосходил Полибота, гиганта, которого они видели в Калифорнии. У него была металлическая золотая кожа, доспехи из платиновых звеньев и железный посох размером с индейский тотемный столб. Ржаво-красные драконьи ноги грохотали по льду, когда он вошел в лагерь. В его красных сплетенных в косы волосах сияли драгоценные камни.

Хейзел не видела Алкионея сформировавшимся полностью, но знала его лучше, чем собственных родителей. Это она сотворила его. Много месяцев Хейзел извлекала золото и драгоценности из земли, чтобы создать этого монстра. Она знала алмазы, из которых состоит его сердце. Она знала ту нефть, что бежит по его жилам вместо крови. Больше всего в жизни она хотела уничтожить его.

Гигант приблизился, ухмыляясь ей, оскалив мощные серебряные зубы.

— А-а-а, Хейзел Левеск, — сказал он, — твое вмешательство дорого мне обошлось! Если бы не ты, я бы восстал много десятилетий назад и этот мир уже принадлежал бы Гее. Но это не имеет значения!

Он распростер руки, показывая на ряды солдат-призраков.

— Добро пожаловать, Перси Джексон. Добро пожаловать, Фрэнк Чжан! Я — Алкионей, погибель Плутона, новый хозяин Смерти. А это ваш новый легион.

XLV Фрэнк

«В Смерти нет справедливости». Эти слова неотступно звучали в ушах Фрэнка.

Золотистый гигант не пугал его. И армия призраков тоже. Но при мысли об освобождении Танатоса Фрэнку хотелось закрыть глаза и свернуться в клубочек, как эмбриону в материнской утробе. Этот бог забрал его мать!

Фрэнк понял, что должен сделать, чтобы пали цепи Танатоса. Марс предупреждал его. Он сказал, почему так сильно любил Эмили Чжан: «Она всегда на первое место ставила долг. Долг превыше всего. Даже превыше жизни».

Теперь наступил черед Фрэнка.

Он чувствовал тепло материнской медали у себя в кармане. Наконец-то Фрэнк понял выбор, сделанный его матерью: ценой собственной жизни спасти товарищей. Теперь ему стали ясны слова Марса: «Долг. Самопожертвование. Это не пустые слова».

Наконец-то горький комок злости и обиды — тот, что оставался в его груди со дня похорон, — стал растворяться. Фрэнк понял, почему его мать не вернулась домой. Были вещи, за которые стоило умирать.

— Хейзел, — сказал он, стараясь говорить ровным голосом. — Тот сверточек, что я тебе дал, — он мне нужен теперь.

Хейзел в смятении посмотрела на него. На Арионе она выглядела королевой, всесильной и прекрасной, ее каштановые волосы ниспадали на плечи, а вокруг головы образовался венец из инея.

— Фрэнк, нет! Должен быть другой способ!

— Прошу тебя. Я… я знаю, что делаю.

Танатос улыбнулся и поднял скованные руки.

— Ты прав, Фрэнк Чжан. Без жертвы тут не обойтись.