Сын Нептуна

— Лагерь, — зарычала циклопиха. — Месть! Оранжевые и алые уничтожили мой дом. Теперь ма Гаскет уничтожит их дома! Ты меня слышишь, Лео? Джейсон? Пайпер? Я иду, чтобы уничтожить вас!

Другие циклопы одобрительно заревели. Остальные монстры присоединились к ним.

У Хейзел аж мурашки по телу пробежали.

— Джейсон, — прошептала она. — Она дралась с Джейсоном! Может быть, он все еще жив.

Фрэнк кивнул.

— А остальные имена тебе что-нибудь говорят?

Хейзел покачала головой. Она не знала ни Лео, ни Пайпер. Перси выглядел так, словно только что пережил тяжелый удар. Вид у него был болезненный. Казалось, он не в состоянии говорить.

Хейзел размышляла над словами циклопихи: что означают «оранжевые и алые». Алый — это явно цвет лагеря Юпитера. Но вот оранжевый… Перси появился в продранной оранжевой футболке. Это не могло быть совпадением.

Армия внизу снова двинулась на юг, но гигант Полибот отошел в сторону, нахмурился и понюхал воздух.

— Морской бог, — пробормотал он. К ужасу Хейзел, он повернулся в их сторону. — Я чую морского бога.

Перси трясло. Хейзел положила руку ему на плечо и попыталась прижать его к камню.

Циклопиха ма Гаскет зарычала:

— Конечно, ты чуешь морского бога! Вон оно — море!

— Нет, не только это, — гнул свое Полибот. — Я родился, чтобы уничтожить Нептуна. Я могу чуять… — Он нахмурился и повернул голову, стряхнув с себя еще несколько змей.

— Ну что — мы пойдем или будем нюхать воздух? — недовольно проговорила ма Гаскет. — Я не получила пирожных, ты не получишь морского бога!

— Ладно! — зарычал Полибот. — Марш! Вперед! — Он в последний раз посмотрел на защищенный радугой дом, потом провел пятерней по волосам. Сбросил трех змей, которые показались Хейзел больше, чем прежние, на шеях у них были белые метки. — Подарочек тебе, богиня. Мое имя — Полибот — означает «накормить многих!». Вот тебе мои голодные рты. Посмотрим, много ли будет посетителей в твоем магазине, когда его сторожат такие часовые.

Он злобно рассмеялся и сбросил змей в высокую траву на склоне холма.

Гигант двинулся на юг, его громадные ноги комодского варана сотрясали землю. Наконец последняя колонна монстров скрылась за холмом и исчезла в ночи.

Когда чудовища скрылись из вида, радуга вокруг дома мгновенно рассеялась, словно прожектор выключили.

Хейзел, Фрэнк и Перси остались одни в темноте, они смотрели на пустую дорогу и на магазин на холме.

— Это было что-то, — пробормотал Фрэнк.

Перси била сильная дрожь. Хейзел знала, что ему требуется помощь, отдых или что-то такое. Похоже, что вид этой армии запустил какие-то воспоминания, вызвавшие у Перси нервный срыв. Нужно вернуть его в лодку.

Но между ними и берегом лежала большая полоса земли. У Хейзел было такое ощущение, что карпои недолго будут бездействовать. Ей не нравилась эта мысль — идти ночью к лодке по этой траве. И Хейзел не могла отделаться от жуткого ощущения, что если бы ей не удалось вызвать наверх эту сланцевую глыбу, то сейчас она была бы пленницей гиганта.

— Пойдемте в магазин, — предложила она. — Если в нем богиня, возможно, она нам поможет.

— Вот только теперь этот холм сторожит куча змей, — напомнил Фрэнк. — Да и эта горящая радуга может вернуться.

Фрэнк и Хейзел посмотрели на Перси — его трясло, как при переохлаждении.

— Нужно попробовать, — сказала Хейзел.

Фрэнк мрачно кивнул.

— Что ж… любая богиня, запустившая пирожным в гиганта, наверно, не так уж плоха. Идем.

XXI Фрэнк

Фрэнк ненавидел пирожные «динг-донг». Он ненавидел змей. И он ненавидел свою жизнь. Необязательно в таком порядке, но тем не менее.

Забираясь наверх по склону, он жалел, что не может отключиться, как Хейзел, — впасть в транс, перенестись в другое время до участия в этом безумном поиске, до того, как он узнал, что его божественный отец — сержант-строевик, одержимый комплексами.

Лук и копье молотили его по спине. Копье Фрэнк тоже ненавидел. В тот самый миг, когда оно ему досталось, он молча поклялся, что никогда им не воспользуется. «Настоящее мужское оружие». Этот Марс просто придурок.

Может, тут произошла какая-то путаница… Может, существует тест ДНК для детей богов? Может быть, в божественных яслях Фрэнка перепутали с одним из маленьких бычков Марса. Да и с какой стати мать Фрэнка стала бы связываться с этим надутым индюком? Тоже мне — бог войны…

«Она была прирожденным воином, — резонно возразил ему голос бабушки. — Неудивительно, что бог влюбился в нее, он ведь знал, из какой она семьи. Древняя кровь. Кровь царей и героев».

Фрэнк тряхнул головой, прогоняя эту мысль. Он не был ни царем, ни героем. Он был просто мальчишкой, страдающим непереносимостью к лактозе, он даже не сумел помешать этой взбесившейся траве похитить Хейзел.

Медали ледышками холодили его грудь: полумесяц центуриона, Корона стены. Вместе того чтобы гордиться ими, Фрэнк чувствовал себя так, словно получил их только потому, что его отец запугал Рейну.