Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой

Во время своих визитов в «замок» Канадского Бобра Райвенук и особенно его товарищ, занятый, казалось, исключительно управлением неуклюжим плотом, всё высмотрели с величайшим вниманием. Даже молодой воин, сопровождавший Хетти, принес в лагерь самые мельчайшие и детальные сведения. Получив таким образом общее понятие об устройстве и укреплении «замка», гуроны могли уже ночью успешно привести в исполнение свой план. Когда Хаттер перебирался на ковчег, шпионы, поставленные на обоих берегах с севера и юга, наблюдали все его движения. С наступлением ночи выступили для дальнейших разведок два ирокезских плота, и один из них проехал почти мимо ковчега, так, однако, что никто не мог его заметить. Встретившись перед «замком», индейцы передали друг другу свои наблюдения и немедленно прокрались в самое здание, где, само собою разумеется, не нашли ни одной души. Затем оба плота были отправлены к берегу, с тем чтобы привести на подмогу других ирокезов, заранее приготовленных для этой экспедиции. Два человека, оставшиеся на платформе, взобрались на кровлю здания и, отодвинув кору, пробили безо всякого труда широкое отверстие на чердак, а оттуда во внутрь жилища. Здесь-то, на этом чердаке, и скрылись другие индейцы, не замедлившие приехать к своим товарищам. Их было восемь отборных воинов, горевших желанием грабежа и драки. Все они были вооружены и все повиновались вождю, который приехал вместе с ними. По его приказанию плот удалился снова. Отверстие на потолке было заделано, и снаружи никакой глаз не мог проведать об их засаде. Устроив все как следует, гуроны спокойно легли спать с твердым намерением схватиться на другой день с оплошавшим врагом. Их надежды оправдались гораздо скорее, чем можно было думать. С рассветом появился перед «замком» ковчег, и все по распоряжению вождя приготовились к упорной схватке, которая и началась тотчас же, как только Хаттер и Генри Марч переступили порог наружной двери.

Привыкнув к разным приемам кулачных боев, распространявшихся в ту эпоху по всем владениям колонистов, Гарри Непоседа, независимо от своей гигантской силы, получил в этой борьбе очевидный перевес над своими многочисленными врагами. Индейцы отнюдь не отличаются ловкостью в гимнастических упражнениях, и неповоротливость их была на этот раз единственною причиной продолжительности сражения. Никто до этой поры не получил опасных ран, хотя некоторые хромали, и один из индейцев, выброшенный за дверь могучею рукою своего противника, лежал ничком на платформе. Сам Генри Марч был изрядно помят и собирался с духом.

Перемирие при подобных обстоятельствах, чем бы оно ни было вызвано, разумеется, не могло долго продолжаться: слишком тесна была арена борьбы и слишком велика опасность какой-нибудь вероломной уловки. Несмотря на невыгоду своего положения, Непоседа первый возобновил боевые действия. Руководствовался ли он при этом сознательным расчетом или же все, что произошло потом, было лишь плодом закоренелой ненависти к индейцам, этого мы сказать не можем. Как бы там ни было, он яростно устремился вперед и в первую минуту всех разметал. Он схватил стоявшего рядом с ним гурона за пояс, приподнял над платформой и швырнул в озеро, словно ребенка.

Несколько секунд спустя та же участь постигла двух других, причем второй сильно ушибся, натолкнувшись с размаху на своего товарища, барахтавшегося в воде.

Оставалось еще четверо врагов. Гарри Марч, снабженный лишь тем оружием, каким одарила людей сама природа, надеялся легко справиться в рукопашной схватке и с этими краснокожими.

– Ур-ра, старый Том! – закричал он богатырским голосом. – Дикари падают в воду один за другим. Скоро я всех их отправлю на съедение щукам!