Сын Петра. Том 5. Ветер перемен

Как несложно догадаться — минимальная размер оплаты труда он тоже не забыл. Причем установил его достаточно разумный. Исходя не из продуктовой корзины, а из комплекса расходов, включая аренду жилья. Что немало нервировало заводчиков. Да, по факту они и так платили не меньше, а местами и заметно больше из-за нехватки персонала. Но сами, добровольно. А тут — вот так и меньше нельзя. За меньше могут и наказать.

Дикость?

Ну а как они могли это воспринимать? Только как дикость. Это ведь их предприятие. Почему им самим не устанавливать на нем зарплаты? Их дело, это их дело. С какой стати государство в него так глубоко нос сует?

Но и это еще не все.

Царевич утвердил классификатор предприятий со сложной шкалой оценки. Что позволяло охватит в семи классах все — от рядового ремесленника до системообразующих предприятий. Чем выше класс, тем больше открывалось возможностей для его владельца. Однако, вместе с тем, к нему предъявлялись и определенные требования. Так, например, предприятия высшей категории должны были иметь развитый образовательный блок для сотрудников и членов их семьи, гарантировать им лечение, детские садики, библиотеки и так далее. Все за счет компании.

Дорого.

Но, а откуда им брать сотрудников в будущем? Только выращивать самим. Создавая этакие экосистемы. Что в немалой степени также раздражало заводчиков. Слишком много всяких обязанностей на них навешивалось. Но и возразить они не могли. Все как один испытывали острейший дефицит квалифицированного персонала. А многие даже неквалифицированного. Рабочих рук свободных в стране не было. И они были на вес золота.

В общем — заводчиков трудовой кодекс бесил, но и, по существу, возразить они не могли. Почти все, что предлагал Алексей, было или нужно внедрять, или, по сути, уже было и так внедрено. Тем более, что острая нехватка рабочих рук влекла за собой самым очевидным образом механизацию. А она требовала роста квалификации. Ведь одно дело просто молотком махать, а другое управляться паровым молотом. Совсем другой коленкор.

В заключении шел большой пласт вещей, связанных с техникой безопасности. Не бог весть какой, но все же. По большому счету этот большой блок мало что менял в непосредственной работе. Однако определял — где, кто и за что отвечает, ну и какую ответственность за это несет. Чтобы потом не было пустых тяжб.

Изувечился работник по вине работодателя? Изволь пенсион положить. Что должно было дополнительно стимулировать владельцев. Понятно, строгость законов в России традиционно компенсируется необязательностью их исполнения. Но Алексей был представителем не типичного российского чиновничества. Он придерживался тех взглядов, что законы можно бы и помягче, с определенными зонами свободы, да только исполнять неукоснительно. Применяя совершенно драконовские меры в случае манкирования. Отчего местные уже выли.

И на это кодекс отреагировали… раздраженно.

Не отмахнешься.

Нет, ну так-то да. Отмахнуться можно. Но ведь этот «упыренышь» узнает и всю кровь высосет. Это если сразу в бочку не полезешь, а признаешь вину. А если начнешь качать права — считай конец. Сожрет с говном и не подавиться. И что особенно ужасно, он обладал удивительной способностью именно узнавать. Пусть не сразу, но обязательно…

Видимо все эти мысли у Алексея на лице и отразились. Потому что Евдокия Федоровна фыркнула, глянув на сына. Было ясно — он бы и не поехал на эту встречу, если бы не получил от нее определенное удовольствие. И если его отец, Петр Алексеевич, славился своей тягой ко всякого рода сумасбродствам, вроде Всепьянейшего собора, то царевич, как заметила мать, испытывал особую какую-то противоестественную радость, когда осаживал власть предержащих. И чем выше был статус того, кого он осадил, тем лучше. Да, всегда по делу. Но… не заметить того удовольствия, с которым он гонял влиятельных персон она не могла. Да и не только она. Эту страсть царевича уже многие приметили…

— Я смотрю, ты прям доволен.

— Болен, мама. Болен. Я просто болен. Но в остальном — да, неплохо прошло. Жаль только отец артачится.

— В чем же?

— Ну смотри — налоговый и земельный кодекс ввели. Вот теперь начали вводить трудовой. А его подбиваю создать комиссию для продолжения, чтобы все законы державы так оформить — стройно, лаконично и взаимосвязанно. Отменив старые, дабы путанице положить конец. То есть, поступить так, как раньше делали Иван III и Иван IV со своими судебниками.

— Я слышала, что ты вообще отца пытаешься убедить написать, прости господи, конституцию.

— Да. А что такого?

— Этот документ будет ограничивать его власть.

— Так в одной из первых статей можно прямо написать что-то в духе: «Вся полнота власти принадлежит царю». А основное тело документа — это подробное описание государства. Как оно называется, как устроено и так далее. Этот документ просто очень удобен для пущего порядка и устроения.

— Сынок, ты просто голову отцу морочишь. — присев невдалеке на стуле, произнесла Евдокия Федоровна. — Кодексы, конституция… Откуда ты все это берешь? И главное — зачем?