Сын природы (СИ)

— Идти по Лестнице Жизни не хуже зверей — ответил я — Вести дела на основе взаимоуважения хотя бы в грраницах своего вида, а не пытаться вечно налюбить ближнего, воевать насмеррть из-за всяких глупостей или убивать собственных соотечественников за звонкую монету, а порой и прямых рродичей за наследство. Ты не прредставляешь как мне сложно порой приходилось в лесном королевстве из-за поганой славы двуногих. Ладно, побегу я, а то так сейчас нажррусь, что даже ходить не смогу. Жди в конце весны, надеюсь к тому времени старрики найдут мне учителя, а то я им их посохи пониже спины запихаю. Всё, бывай.

— А Лидион, а защита? — возмутилась травница, догоняя меня в дверях.

— Пока что не дёррнется, только жалом будет водить, ища вррага среди других тэнов, а мне домой надо. Начинается весенний фестиваль боррьбы за территорию, родня не поймёт, если прропущу.

Сказав это, я взял высокий старт и помчался по лесу. Фестиваль кстати весной ожидался и у людей, но не в её начале, а в конце. Он имел довольно большое значение, насколько я понял из объяснений всё той же Эны. Встреча весны, приветствия оживающей природы, прославления богов, приносящих тепло… Как будто местное солнце светит по божьей воле или без неё планета перестанет вращаться вокруг своей оси и по орбите. Никогда не любил религиозный опиум для народа, но со здешними жрецами ситуация вроде бы была всё таки получше чем на Земле. На люксовых скакунах они не ездили, предпочитая ходить пешком, а так же являлись завзятыми лекарями. Кто-то при этом стоял на Лестнице Воды, кто-то же обходился просто знаниями и прямыми руками. Со слов Старой Эны встретить монаха или жреца, не сведущего во врачевании было практически невозможно, а лечили они бесплатно, получая только те деньги, которые им готовы были отдавать добровольно. Бабульку это раздражало, так как божьи люди были её конкурентами, сбивающими расценки, меня же только радовало. Может и сам на старости лет в один из здешних монастырей уйду. Возможно даже искуплю грехи и в следующий раз взгляд неведомого оценщика душ будет мне не так неприятен.

Но пока что я был молод, ни в какой монастырь не собирался, а бежал на север, выжимая из себя максимум скорости и снова чувствовал восторг от вида проносящегося вокруг леса. Пусть в этот раз я точно не стану сильнее, пусть к концу забега с меня будет литься пот, который надо будет смыть в реке, но мелкие неприятности не имеют значения. Они даже не стоят рядом с той эйфорией, которую испытываешь, когда разгоняешься на своих ногах быстрее мотоцикла.

От автора.

Приветствую уважаемых читателей. Вы пробили отметку в шесть сотен лайков, спасибо вам. Это очень круто!:)

Глава 19

Рассвет медленно разгорался над лесом, природа просыпалась, птицы приветствовали солнце своими трелями. У людей, что жили южнее, наверняка были причины называть это место Смертолесьем, возможно даже тысячи причин. Но у меня был миллион оных, чтобы сказать, что мой дом прекрасен и удивителен. Я видел его красоту в каждой капле росы на листьях, что блестели в солнечных лучах, подобно алмазам. Восторгался каждым ароматом, что приносил лёгкий ветерок. Восхищался мелодией природы, что звучала в шелесте древесных крон. Для меня не было ничего более величественного и божественного ни в той, ни в этой жизни. И наверное не будет. А что до смерти, которую здесь могли принести клыки и когти… Именно понимание того, что жизнь может оборваться, придаёт ей ту особую перчинку, без которой существование было бы скучным и пресным. И сегодняшний день обещал быть богатым на специи.

Я проснулся раньше своих братьев и сестры, но вот Серый наконец открыл глаза и встал на лапы, а за ним поднялись Лизь и Рыжая. В мыслеобразах не было нужды, всё было обговорено и подготовлено заранее. Сегодня был день вызова в долгом пути на север, сегодня мы шли к тигру заявить, что его земля должна стать нашей. И ждали жестокой драки.

С волками из соседней стаи мы могли разойтись почти миром, мелкие раны не в счёт. Бывало так, что медведь предпочитал отступить перед силой нашей маленькой, но гордой стаи. Могли отступить от него и мы, отдав часть территории. Но с кошками было сложнее. Тигры, леопарды, рыси, у нас как будто была с ними какая-то застарелая вражда на уровне видов. Каждый раз, когда мы дрались с кем-то из кошачьих, мы дрались насмерть, не давая пощады и не ожидая её в ответ. Убей или умри, съешь или будь съеден, останься хищником или стань добычей. Всегда было лишь два варианта и никакого намёка на третий. Даже я, будучи человеком, не избежал инстинктов стаи и не видел иных исходов, пока мы не побеждали. Лишь один раз я желал дать тигру жить, когда вёл Старую Эну на юг. И лишь об этом коте жалел, слишком он был молод и слаб, чтобы считать его конкурентом стаи. Во всех иных случаях встреча накоротке с кошачьими означала, что в конце остаться должен кто-то один.