Сын природы

Глава 25

Увидев знакомое лицо, я первое время сидел, как на иголках, сдерживая себя тисками воли, чтобы не совершить какую-нибудь глупость. Желание броситься вперёд и убить ублюдка, несмотря ни на что, было в первые секунды почти нестерпимым. Но разум возобладал, эмоциональные и поспешные действия могли привести к неудаче, а её нужно было любой ценой избежать на этой охоте. Она ведь не на какого-то кабана или оленя, даже не на попутавшую берега змею, которая решила, что она тут единственная хищница, а все остальные — дичь. Предстояла охота на двуногую добычу и я считал её, пожалуй, самой важной в своей жизни. Так что в итоге пришлось сесть в телеге медитировать, успокаивая бурлящие эмоции и шёпотом повторяя по-русски мантру, которая была со мной ещё с пещеры Лохматого и Люпины, пока не удалось впасть в транс:

— Я не знаю ваших имён, но вы не знаете, что я жив. Вы не будете искать меня, но я вас найду. Вы думаете, что вы люди, но я знаю, что вы — добыча. Вы дышите и думаете, что так будет всегда, но я это исправлю.

Сосредоточенность на задаче вернула мне равновесие духа. Я очень долго ждал этого дня, я готовился к нему и тренировался, я стал страшнее иного зверя и никто от меня не уйдёт, потому что сегодня я сделаю всё безупречно. Никаких лишних эмоций, никакой неконтролируемой ярости, никаких глупых ошибок, только охота. Этот сын сутулой собаки выжил, когда мой приёмный отец отхватил ему руку, он даже не стал добычей какого-то другого хищника, вероятно Лохматый слишком уж разогнал всех в округе, но я закончу дело, а прежде чем убить, узнаю всё, что мне нужно знать для поиска новой добычи. Месть свершится, а я сожру это блюдо холодным и до последней крошки. Мне не помешает ни оружие моего врага, ни его магия, меня не остановят те, кто рядом с ним, ничто не отвратит моего удара. А самое главное, я сам его не испорчу.

Вечером караван встал на стоянку на большой поляне рядом с дорогой, всё было как оговорено, никаких неожиданностей. Я должен был на всякий случай сопровождать его пару дней, прежде чем рвануть к Речнолеске со своей долей золота. Тренировок не было, рядом с городом мы решили от них воздержаться ещё на пути сюда. И слава лесу, пока что своё состояние вроде бы удавалось скрывать, но только пока я сидел на попе ровно. Что Эфрим, что Эсуф — мужики тёртые и опытные, они наверняка могли спалить меня влёт. А им ни к чему знать, что маленький лесной дикарь, едва сняв кимоно и нацепив набедренную повязку, взял да пошёл убить человека, предварительно попытав. Для них это будет сродни безумию, а иметь дело с поехавшим, который стоит на шестой ступени Лестницы — удовольствие крайне сомнительное. А ну как у него что-то в голове замкнёт и он всех нас перережет под настроение? Мне в голову такая мысль бы точно пришла, особенно если учесть, что в их представлении я и так постоянно веду себя странно.

Народ немного посидел у костров, но я отговорился тем, что нахождение в городе меня вымотало и лёг спать пораньше, неподвижно лежа на циновке и размеренно дыша. Потихоньку народ разошёлся, а охранники встали на часы. Но при первой смене караула произошло нечто непредвиденное. Я собирался рвануть на охоту сразу после того, как заснёт сменившийся Эфрим. Но Арэл и Кэрп подошли к нему вдвоём, тихо покинув спальные места, а потом эта троица ни слова не говоря кивнула друг другу и бодро, но тихо побежала на юг, оставив караванщиков без охраны.

Их самоволка, мягко говоря, не входила в мои планы, но реальность внесла свои коррективы. Так что я тихо и незаметно последовал за ними, тем более что, по крайней мере пока, наши пути совпадали. Пришлось допустить, что бывшие ополченцы предали нас с Эсуфом, но в данном случае судьба караванщиков и денег меня не интересовала и на десятую долю так же, как месть. Этой ночью возможность убить убийцу моей матери была всем, а всё остальное ничем. Да, это эгоистично и лицемерно, да такой поступок противоречит самой моей натуре, да, чёрт возьми, мне стыдно за него и перед собой, и перед Эсуфом с его людьми! Но я просто не мог поступить иначе, не имел на это сил. По моим корням Кив будто тёк жидкий огонь, который требовал выхода, угрожая в противном случае просто взорваться.

Однако, к моему удивлению ветераны не встретились ни с какими сообщниками в лесу, а добежали до перекрёстка и свернули на след моей добычи. Всё чудеснее и чудеснее, как сказала бы девочка Алиса. Я бы выматерился, если бы не предпочитал двигаться бесшумно. Бывший полусотник и его десятники превращались в помеху, которая может всё испортить. Помеху, которую возможно придётся устранить, несмотря на всё хорошее отношение. Месть для меня сейчас казалась важнее любой жизни, своей или чужой — неважно. Но то, что может помешать, может помочь, потому я просто продолжил свой путь, следя за охранниками каравана, которые бросили его так же, как и я.