Сын Ра, Любящий своего отца, Птолемей IV

Естественно, я воспользовался данным случаем, чтобы углубить свои отношения с Карфагеном. По результатам переговоров пришли к уговору, что карфагеняне построят на предоставленные мной, правда, в виде беспроцентного долгосрочного займа, денежные средства 200 военных кораблей на моих же, к слову, восточных верфях.

Я же, взамен, буду уплачивать карфагенскому Сенату денежное довольствие на их постоянное содержание в полной боеготовности, а также укомплектую при необходимости эти корабли необходимым экипажем.

Ну и, естественно, я также взял на себя обязательство по финансовому обеспечению полноценного и постоянного содержания в полной боеготовности остальных кораблей Карфагена.

То есть, я фактически взял на себя обязательство создать и снарядить огромную эскадру в 200 кораблей, а также финансово обеспечивать весь карфагенский флот.

Кроме того, я договорился с Карфагеном о создании при дипломатическом посольстве Панэллинского союза в Карфагене военного представительства, в которое будут включены сухопутные военные и военно-морские офицеры, задачей которых стало обучение карфагенских экипажей.

Разумеется, чтобы сокрыть эти махинации от Рима, они были оформлены посредством хитрых схем с длинными цепочками различных подставных организаций.

Впрочем, как позже выяснится, оно и не потребуется — стратегическая разведка у римлян, особенно в сравнении с карфагенянами, у которых она была передовой, находилась на уровне морского дна.

Что касается армии, то тут я лишь взял на себя обязательство по содержанию части карфагенских наёмников, а также предоставлению и самостоятельному содержанию воинского контингента в 3 000 всадников.

Оформленных, разумеется, в качестве «наёмников из числа галатов, фракийцев, иллирийцев и прочих варварских народов…». В принципе, ложью это и не было — среди них были и фракийцы, и фракийские галаты, и иллирийцы, да и все прочие. Правда, их содержание было мизерным, в то время как «прочие варварские народы», среди которых — армяне, арабы, мидяне, бактрийцы и другие восточные народы, превалировали в составе войска.

К слову, последние, в большинстве своём, вообще-то, были моими подданными, но вот такой вот хитрой формулировкой они были оформлены как «прочие варвары». Ну, а численность отряда, разумеется, была многократно занижена, в результате чего отряд даже при внимательном рассмотрении выглядел для римской агентуры как «какие-то там горстки фракийцев и иллирийцев, ха!»

В то же самое время, это были 3 000 всадников, причём не просто всадников, а лучших всадников, буквально рождённых в седле и проживших всю свою жизнь в седле. Кроме того, всадников с отличной выучкой, высокой дисциплиной, талантливыми и многообещающими офицерами, а также внушительным атакующим и защитным вооружением, на минуточку.

Разумеется, это было серьёзным усилением карфагенской армии, у которой на момент вторжения в моей прошлой жизни было всего 9 000 всадников.

Как не трудно посчитать, это довольно внушительное укрепление карфагенской конницы, тем более, что для них оно являлось совершенно бесплатным. Ну и, разумеется, как финальный штрих, я потратил значительные денежные средства на укрепление карфагенской власти в Иберии, в частности, на подкуп иберийских племён.

Вернее, это проделывал в рамках тщательной подготовки к военной операции против Рима сам командующий карфагенскими силами в Иберии — Ганнибал Барка, а я его просто спонсировал самым активным образом, естественно, в обход коррумпированного карфагенского Сената.

Ну и, наконец, мои усилия кульминировали в том, что Ганнибал, один из величайших военных умов античности, наконец-то, напал на Сагунт, союзный Риму, воспользовавшись удачным случаем — значительная часть римского флота была в данный момент уничтожена в морском сражении при Фаросе…

Глава 30. То и пожнёшь

… Карфаген должен быть разрушен …

Правда, напал он на него не в 219 году до нашей эры, а в 218, так как его силы увеличивались всё более и более благодаря моей поддержке, и он закономерно желал извлечь из этого как можно больше пользы для себя.

Впрочем, как уже было ранее сказано, его мнение по поводу даты начала войны изменилось вместе с тем, как римский флот оказался на грани практически полного уничтожения после битвы при Фаросе, что в Иллирии.

Иллирийцы под руководством Деметрия Фаросского (он как раз происходил из этой сиракузской колонии) полностью разгромили римский флот в крупном морском сражении, доказав верность избранного мной пути развития.

В любом случае, для Ганнибала Барки это стало буквально спусковым крючком, ведь теперь, когда большая часть римского флота была уничтожена, а он располагал флотом в четыреста кораблей, из которых двести были снаряжены мной, пороховая бочка в Иберии должна была взорваться моментально.

Собственно, она и взорвалась — в 218 году до нашей эры Ганнибал напал на Сагунт, осада которого, впрочем, затянулась на 7 месяцев, несмотря на мощный флот, армию и осадный парк.