Сын Ретта Батлера

— Во-первых, я хотел бы извиниться перед вами. — Джон говорил медленно, чтобы Джованни понимал его. — Я нарушил обещание, которое вам дал. Наверное, вы были правы, когда выгнали меня. Но я прошу вас забыть обиду. Не держать на меня зла. И в знак моего раскаяния и нашего, надеюсь, примирения, подарить вам вот эти часы.

Джованни повертел в руках подарок и положил на стол.

— Рано, — прошептал ему Бьерн.

— А вашей жене, сеньоре Лоредане, я хотел бы подарить вот это, — сказал Джон и вынул коробочку с драгоценностями.

Джованни даже не раскрыл ее, коробка легла на стол рядом с часами.

— Что дальше? — спросил Джованни.

Джон встал. Бьерн замешкался, но тоже вскочил.

— Сеньор Джованни, я прошу руки вашей дочери Марии.

Джон ожидал какой угодно реакции на эти свои слова, но то, что произошло, было для него абсолютно неожиданным.

Джованни заплакал. Сначала у него задрожали губы, наполнились слезами глаза, а потом он уронил голову на стол и в голос зарыдал, вздрагивая плечами.

В углу плакала Лоредана.

— Все идет отлично, — прошептал Бьерн. — Они растроганы.

Но Джованни вдруг поднял голову и сквозь слезы заговорил:

— Простить тебя?! Забыть обиду? Не помнить зла? Да ты знаешь, негодяй, что я сплю и вижу, как всажу в твое поганое сердце нож!

Краем сознания Джон отметил, что Джованни стал вполне прилично изъясняться по-английски.

— Можно простить тебя за то, что ты сделал?! Нет! Никогда! Ты обесчестил Марию… Ты…

— Брось, Джованни! — весело сказал Бьерн. — Обесчестил! Что за слова? Грешки молодости! Ты и сам, небось, в молодые годы бегал за каждой юбкой!

Джованни словно не услышал эти слова.

— Ты обесчестил нашу семью! И ты еще просишь прощения?!

— Я хочу жениться на Марии, — все еще сдерживая себя, повторил Джон. — Для этого я приехал. И от своего не отступлюсь.

— Женись! Пожалуйста! Сколько твоей душе угодно!

— Он согласен! — воскликнул Бьерн.

— Если найдешь ее в борделе! Нету Марии больше! У меня нет такой дочери! Я знать не хочу потаскуху по имени Мария!

— Я не понимаю… Мария… Где Мария? — растерялся Джон. — Мария!!! — закричал он что было сил.

— Кричи-кричи! Марии здесь нет. Она убежала от нас. Еще там убежала! И теперь, я надеюсь, подыхает где-нибудь под забором!

Джон опустился на стул.

— Что вы наделали? — сказал он. — Вы сошли с ума. Ведь это ваша родная дочь. Вы… Вы…

— У нас нет больше дочери, — сказал Джованни. — Убирайся отсюда! Уходи. И дурачка своего забери.

Джованни утер слезы рукавом, сгреб со стола подарки, сунул их Джону, но, поскольку тот даже не заметил этого, передал Бьерну.

— Пошли, Бат, пошли, — сказал Бьерн. — А то хозяин захочет, чтобы сбылся его сон.

— Нет, постойте, — сказал Джон. — Я только не понимаю одного — зачем вы?… Вы же любите ее… Вы ее родители… Я, правда, не понимаю… Неужели какие-то дурацкие принципы важнее вашего же ребенка? Ну объясните мне…

Джованни молчал, опустив голову.

Джон растерянно посмотрел на Лоредану. Она тоже молчала, смахивая пальцами слезы со щек.

— Что вы сделали с ней, что она ушла от вас? Что вы натворили? Боже, вы христиане? Вы люди?

Джон чувствовал, что и сам сейчас заплачет.

— Куда она ушла? Хоть это вы мне можете сказать?

— Мы не знаем, — сказала Лоредана.

— Так, — Джон встал. — Я возвращаюсь в Америку. Я найду ее. Но я не знаю, захочет ли она хоть когда-нибудь встретиться с вами.

— Джованни, — сказала Лоредана.

Он посмотрел на жену.

— Я тебе говорила?

— Молчи, девушка должна помнить…

Он не договорил, потому что жена, шагнув вперед, вдруг со всего размаху ударила его по щеке.

Джон уезжал вечером, потому что больше делать ему в этом городке было нечего.

— Ты сразу вернешься в Америку? — спросил Бьерн.

— Да.

— И не посмотришь Италию?

— Нет.

— Правильно. Чего тут смотреть. Знаешь, мне Италия больше нравится на репродукциях, чем в жизни. Да, а как мы поедем? Через Англию? Через Францию? Можно ехать через Неаполь.

— Мы? — переспросил Джон. — Ты что, тоже собираешься в Америку?

— Ну, не оставлю же я тебя одного.

Джон, не ожидавший такого напора, вынужден был согласиться.

Но уже через час чуть не пожалел об этом. Во-первых, вещи Бьерна никак не могли уместиться в коляску, которую нанял Джон, чтобы ехать на станцию. Пришлось срочно искать еще одну. Но и когда она была найдена, в путь не отправились, потому что Бьерн помчался по лавочкам закупать всякие шкатулочки, корзиночки, бутылочки, статуэтки и прочие безделушки, которых накупить можно было в любом итальянском городе.

Но и после этого Бьерн не успокоился.

— Я хочу есть, — сказал он. — Я просто умру с голоду, если сейчас не съем две порции лозанни.

Он действительно съел две огромные порции лозанни, затем еще порцию пиццы с грибами и две порции спагетти с сыром.

Только после этого они тронулись в путь.

До станции охать было недалеко, но Бьерн то и дело останавливал извозчика, чтобы рассмотреть очередную статую Девы Марии или сорвать понравившийся цветок.

Словом, на станцию добрались к ночи. Извозчики затребовали двойную плату за потерянное время. Пришлось им уступить.

— Два билета до Венеции в первом классе, — сказал Бьерн, наклонившись к окошечку кассы.