Сын розовой медведицы

- О, бисимилла иррахманиррахим, - жалостливо ответил Кара-Мерген, соединяя ладони и словно собираясь молиться, - пожалуйста, не ругай, Дундулай-ага. Я принес шибко плохие вести... В долину пришли сын и зять Кильдымбая. И еще, бишь, пять жигитов. Все шибко сердитые. Зять Кильдымбая, Абубакир, мою спину плеткой стегал, кричал много. Говорил, зачем я вас Кокташ привел, зачем вы хотите Жалмауыз смотреть. Беда будет. Опять казахча аил смерть придет. Урус, говорит, шайтан, обман делал. Мы ему лошадей дешево продавали, он конак-асы кушал, богатые подарки получал, а теперь хочет Смерть посылать... Что будем делать, Дундулай-ага? Абу-бакир говорит - иди, я пришел. Отвечай, пожалуйста...

То, чего втайне побаивался Федор Борисович, произошло. Очевидно, казахи все-таки следили, куда направилась экспедиция, и потом долго решали, что же делать с Дундулаем, который когда-то наголову разбил банду самого Казанбая. И вот суеверие взяло верх. Да только ли суеверие? Вряд ли здесь дело обошлось без классовой ненависти, которую скрыто питала к нему зажиточная часть казахов вроде Кильдымбая. Кара-Мерген рассказывал как-то, что этот аксакал очень хитрый и умный. До сих пор нелегально держит работников, которые пасут ему скот, числившийся за другими, подставными, хозяевами. Поэтому все трое прекрасно поняли из слов Кара-Мергена, что последствия посещения казахами запретной долины Черной Смерти могут оказаться более чем серьезными.

Выслушав охотника, Дина заметно побледнела. Водя языком по пересохшим губам, стояла она, переводя испуганный взгляд с одного лица на другое и вытирая за спиной влажные руки. Скочинский же дерзко усмехался, бурчал под нос:

- Недобитки... Ублюдки байские!.. - и еще больше округлял большие, широко расставленные глаза.

Федор Борисович хмурился, не зная, как и что ответить своему проводнику, прекрасно понимающему, какое может ожидать его наказание за нарушение запретного.

- Чепуха! - вдруг бодро и даже как-то весело сказал Скочинский. - Я пойду вниз и по-своему втолкую этому безмозглому дураку... как его... Что это такое? Да отдает ли он отчет своим поступкам?..

- В том-то и дело, что отдает, - ответил Федор Борисович и первым, кивнув Кара-Мергену, направился к шалашу.

Возле шалаша все четверо расселись прямо на траве, и Федор Борисович стал подробно выспрашивать Кара-Мергена, чего же, собственно, хочет этот Абубакир и кто его послал сюда в качестве полномочного посла. Ответ был еще более неутешительным. Оказывается, об истинной цели экспедиции знают уже многие предгорные аилы, что в одном из них (что самое страшное!) заболели холерой два человека, и местный жаурынши - гадальщик на овечьей сухой лопаточной кости - заявил, что виной их болезни являются те, кто недавно снова потревожил покой Жалмауыза. Многие аилы в панике и не знают, что теперь будет. Все клянут русских и угрожают расправой, если только холера перекинется на другие аилы и поселения. Мулла Асаубай ездит от аила к аилу и читает проповеди. Он говорит, что Советская власть специально посылает в их исконные земли своих азреилов, чтобы погубить весь казахский журт. Русские, говорит мулла Асаубай, хотят лишить казахов свободы и воли, они хотят заставить их жить общими коммунами, где самые красивые женщины и девушки будут принадлежать русским начальникам, а те, что похуже, станут достоянием всех. Скот же перейдет в руки Советской власти, и казахи навсегда перестанут вдыхать вольный ветер степей. Их удел будет печальным уделом каирши, то есть нищих.

- Да это же старая песня! - негодовал Скочинский. - Опять кто-то мутит народ, разжигает национальную вражду.

- Жаман дело, шибко жаман, - печально констатировал Кара-Мерген. Абубакир так говорит. Пусть Дундулай уходит. Если не пойдет, мы его палатку сжигаем, а лошадь в степь угоним. Теперь мне совсем плохо будет. Я совсем дивана13 был. Зачем соглашался Кокташ гулять? Что будет? Что теперь будет? - сокрушался он, покачиваясь из стороны в сторону и бормоча что-то еще, непонятное, горестное, покаянное

- Мы не можем, не имеем права прервать работу, - горячился Скочинский. - Это черт знает что такое! Бред каких-то фанатиков и недобитых врагов Советской власти ставит подножку в самый ответственный для нас момент...

- Погоди, не горячись, - остановил его Федор Борисович. Обстоятельства и в самом деле весьма серьезны. Что-то надо предпринимать.

- Может быть, Николаю и впрямь следует спуститься в долину и поговорить с этим Абубакиром? - предложила Дина.

- Именно... Именно так! - настаивал Скочинский.

- А что это даст?

- Как что? Я скажу ему, пусть он убирается ко всем чертям! А до муллы доберемся потом. Это же контрреволюционный гад! Какие речи ведет! Подбивает на мятеж? Да за это ему тюрьмы мало!

- Погоди, Коля... Все верно. Но твой разговор с Абубакиром ничего не даст. Абубакир выражает волю своего тестя, волю оставшихся богачей. Если мы не уйдем, они оставят нас без ничего. Как же мы продолжим работу?

Дина опять подала совет:

- Тогда спустимся и заберем все, что можно унести...