Сын рыбака

В тот же вечер Теодор опустил письмо в почтовый ящик. Давно у него не было такого хорошего настроения, как сейчас. «Ну, теперь ты у меня попрыгаешь! — ликовал проповедник в предвкушении надвигающихся событий. — Теперь ты у меня запоешь по-другому!»

5

Каждую осень во время молотьбы в Калнбирзы съезжалось на толоку множество народу с окрестных хуторов. В этом году к молотьбе приступили позднее из-за дождливой погоды, которая задержала уборку урожая. Наконец в один из тех ясных осенних дней, равных которым не знают другие времена года, во двор к Калнбирзам въехала молотилка и остановилась у нового амбара. Вместе с ней прибыла большая толпа парней и девушек, соседи-хозяева с лошадьми, запряженными в низкие телеги.

Небо было ясное, в воздухе чувствовалась легкая прохлада, глубокая тишина царила над осенними полями. Лишь кое-где молча копошился возле копен пшеницы и ячменя какой-нибудь крестьянин. Далеко внизу лежало озеро, темное и спокойное. Высоко в поднебесье строилась в далекий путь стая журавлей, грустными криками прощаясь с северной родиной. С ними перекликались на болоте дикие гуси; скворцы огромными стаями перелетали с одного поля на другое, тренируя молодое поколение перед долгим странствием. Полевые мыши бегали в стерне, большие крысы и хомяки таскали в зубах тяжелые колосья пшеницы.

Монотонно гудела молотилка, нарушая покой тихого осеннего дня, зерно за зерном падало в мешки, быстро рос омет соломы.

По дому в тот день хозяйничала Марта, — матери впору было только управиться со скотиной. Марта еле успевала за всем приглядывать, но ей приятны были эти хлопоты, эта беготня из дому в клеть и обратно. Время бежало быстро, раздумывать было некогда.

Незадолго до обеда какой-то парень соскочил с велосипеда перед воротами хутора и направился к дому. Собаки, радостно повизгивая, запрыгали вокруг него. Не встретив никого во дворе, он зашагал в кухню. Марта подкладывала в плиту хворост и не слышала его шагов. Парень улыбнулся, подкрался к ней со спины и вдруг прикрыл ей глаза своими большими ладонями.

— Угадай, кто пришел? — сказал он, стараясь изменить голос.

Марта покраснела и стала вырываться, но он был намного сильнее ее.

— Не могу и придумать. Наверно, кто-нибудь из соседей.

— Это не ответ. Назови по имени.

Марта перебрала по именам несколько соседних парней.

— Не угадала!

— Ну, пусти теперь, ты же видишь, что у меня времени нет. Мясо пережарится.

— Отгадай, тогда пущу.

— Ну, если уж так страшно хочется, чтобы отгадала, тогда скажу. Ян Илмат.

Парень, засмеявшись, отпустил Марту и сразу же как-то присмирел. Робко поглядывая на девушку, он перебирал пальцами пуговицы своей куртки.

— Я ведь сразу узнала, что это ты, — сказала Марта, подходя к плите. — Откуда ты сейчас?

— Отвозил брата на станцию, потому и не приехал с самого утра. Не знаю, примут ли меня сейчас в толочане…

— Да уж неизвестно, как на это поглядят. Такие работнички, которые знают только, когда садиться за стол, нам не очень-то подходят, — пошутила Марта.

— Может, на этот раз согласятся. Я ведь не с пустыми руками пришел. У меня для тебя гостинец.

Марта серьезно взглянула на Яна.

— Думаю, что он тебе придется по душе. — Парень вынул из кармана письмо и помахал им издали. — Был в волостном правлении и захватил.

Марта протянула руку за письмом.

— Спасибо, что догадался.

— Одним «спасибо» не отделаешься, — поддразнивал ее парень.

— Что же ты еще хочешь?

— Сама должна сообразить.

— Хорошо, я тебе дам целый лат…

— Деньги ты могла дать и почтальону. Раз я сделал это по дружбе, тебе тоже надо показать себя другом.

— Мне сперва надо узнать, стоит ли оно этого… Ну, хватит тебе баловаться, давай его сюда.

Притворившись, что письмо ее мало интересует, Марта отвернулась и начала расставлять посуду.

Видя, что она нахмурилась, Ян передал ей письмо.

— Ну, на же, на, не сердись только. Тебе, наверно, не нравится, что я захожу к вам?

Марта устало улыбнулась.

— Зачем ты так говоришь, — тихо ответила она. — Тебе ведь самому хорошо известно, что я думаю.

Ян еще немного помешкал, затем, словно в извинение, пробормотал что-то и вышел. Марта спрятала письмо на груди, не отрываясь от дела. От кого же это? Лишь изредка присылал ей кто-нибудь строчку, подруг на стороне у нее не было.

Только после обеда, когда толочане снова взялись за работу, у Марты выдалась свободная минутка, чтобы прочесть письмо — письмо, написанное Теодором от имени Оскара. Она прочла его раз, другой, и ее спокойствие вмиг улетучилось. Вот оно — такое неожиданное и все же долгожданное! Снова ожила мечта о несбыточном, притихшая, затаившаяся в сердце. Печальный тон письма вызвал в девушке чувство невыносимой грусти, бесконечной жалости. Как тяжело ему живется на родине! До какого же он дошел отчаяния, если решился на такие откровенные строчки, заговорил словами, которые раньше осмеливался произносить лишь шепотом… Он ничего не забыл, все время думал только о ней, тосковал, мучился… И ведь это уже не сон, не безумная мечта: она ему нужна, он ее ждет, будущее манит тысячами прекрасных обещаний.