Сын рыбака

Он снова взялся за счета и конторскую книгу, сославшись на занятость. Тут еще уйма работы, он просто не в состоянии проводить гостя.

— Пусть уж тебя провожают женщины, — сказал он, склоняясь над столбцами цифр. Оскар заметил тонкую улыбку на лице Бангера.

«Вот старый лис, он уже о чем-то догадывается».

В кухне Оскара ждала Анита.

— А где же остальные? — спросил он, оглянувшись.

— У мамы болит голова, она сегодня и с постели не вставала. А Эдгар, наверно, куда-нибудь вышел — разве его вечером застанешь дома? Ты что, уже уходишь?

— Да, мы об всем переговорили.

— Подожди, я надену пальто.

Она оделась потеплее и вышла вслед за Оскаром.

— Ну, расскажи, на чем вы там порешили? — спросила она, взяв его под руку.

— Теперь все в порядке, остается только действовать.

Анита искоса взглянула на него:

— Теперь ты больше не думаешь уйти на пароход?

Он притворно вздохнул:

— Нет, теперь из этого ничего не выйдет. Раз ты захотела…

— А кто тебе сказал? — перебила она его с таким же притворным изумлением. — Что это тебе взбрело в голову?

— Мне так показалось. И потому… Потому я и решил.

Одним движением он обхватил девушку и приподнял. Пытаясь высвободиться, она легонько колотила кулачками по его груди, но он не уклонялся от этих ударов. Все ближе склонялось лицо девушки к его лицу, их дыхание уже сливалось, они широко открытыми глазами глядели друг на друга, и вдруг руки Аниты сомкнулись вокруг шеи Оскара.

Ветер шумит в верхушках сосен; внизу, у подножия дюн, море накатывается на берег темными волнами; глухо гудит земля; по небу скользят облака, заслоняя луну. Далеко в открытом море светятся сигнальные огоньки на мачтах судов. Но эти двое ничего не видят, не думают о том, что происходит вокруг. Они — как одинокий остров блаженных в безбрежном океане горя и страданий… Незаметно летит время, ширится бледная полоса над горизонтом — утро уже недалеко. Наговорившись обо всем, они умолкают — и это молчание еще прекраснее. Но когда наступает мгновение разлуки, их внезапно охватывает непреодолимая грусть. Расходясь, они еще оглядываются, не в силах оторвать глаз друг от друга. Они уходят недалеко и ненадолго; завтра, послезавтра, через неделю снова встретятся; и все-таки им бесконечно грустно, чудится, что темные силы угрожают молодому счастью.

Когда Оскар подходил к дому, поселок начал просыпаться — кто шел к скотине, кто за водой. Менгелисы тоже встали. Когда Петер открыл дверь, взгляд Оскара встретил вопросительный взгляд сестры, стоявшей посреди кухни. Он пожелал обоим доброго утра и прошел в свою комнату.

— Где это ты провел всю ночь? — остановила его на лестнице Ольга.

— Ходил по делам.

— Какие еще по ночам дела?

— Такие, о которых не всем можно знать.

— Да, уж такая теперь молодежь пошла, — вздохнула Ольга. — Куда ни глянешь, везде только распущенность и пороки. Сущее болото!

— По-твоему, я тоже забрел в него?

— Уж когда так скрытничают…

— Знаешь что, сестрица… — Оскар спустился на одну ступеньку. — Если бы всем приходилось скрывать, как мне, ты бы могла бога благодарить. Мне, к примеру, известен некий знаменитый проповедник, который проповедует по свету слово божие, а сам не прочь погрешить с сестрами во Христе. Больше я не собираюсь распространяться, но, если тебе захочется, могу кое о чем и порассказать.

В это время из плиты выпала головешка, и Ольга поспешила в кухню.

Днем, когда Петер вышел из дому, она еще раз сказала брату:

— А все-таки ты очень скрытный. Раньше ты был не такой.

— Поневоле научишься, — ответил Оскар. — Но из-за этого не стоит расстраиваться — не всякая тайна скрывает зло.

— Ну, а как поживает отец? — равнодушно спросила Ольга, сметая со стола хлебные крошки.

Оскар пожал плечами:

— Откуда мне об этом знать? Я ведь не встречал его.

— Да, ты ведь не желаешь рассказывать.

Ольга осталась при одних предположениях, а Оскару было приятно, что никто не подозревает о цели его вчерашней прогулки.

9

В начале ноября гнилушан постигла беда: трое отважных парней утонули на глазах у товарищей и родных. В их числе был Мартынь Крауклис — двоюродный брат Оскара. Они уже возвращались с сетями к берегу, когда их лодка черпнула на третьей банке воды. На берегу в это время было много народу, и рыбаки, столкнув в воду одну из больших лодок, попробовали подойти к месту аварии. Но на банках бушевали белоснежные буруны, и море металось, как разъяренный зверь. На второй банке сломалась уключина, лодка повернулась бортом к волне, и ее с ужасающей силой отбросило обратно в приглубину. Рыбаки сделали еще несколько попыток, но было уже поздно. Через несколько дней море вернуло двоих — их тела прибило к берегу километров на шесть севернее Гнилуш. Только Мартын Крауклис остался на вечные времена в морской пучине.