Сын шевалье

— Кстати, — спросил он, — вы знаете кого-нибудь, кто живет в доме на углу улицы Пти-Трюандри, напротив Пюи-д'Амур?

— Я знаю только одного человека, который живет в доме напротив Пюи-д'Амур, — ответил Жеан, внимательно глядя на Пардальяна.

— Кто же он? — спросил Пардальян с деланным безразличием.

Жеан, помолчав, посмотрел ему прямо в глаза.

— Мой отец! — сказал он.

Несмотря на весь свой богатый жизненный опыт, Пардальян невольно вздрогнул. А Жеан неопределенно улыбнулся и, не прибавив более ни слова, пошел прочь, тогда как Пардальян в оцепенении остался стоять на пороге гостиницы.

Глава 35 РЕШЕНИЯ, КОТОРЫЕ ПРИНИМАЛИСЬ В КОРОЛЕВСКИХ АПАРТАМЕНТАХ

Мы просим читателя последовать за нами в маленький кабинет короля. Кабинет этот прилегал к небольшой спальне, где мы его уже мельком видели. В королевских аппартаментах эти две комнаты составляли нечто вроде укромного уголка, где принимали только самых старых, самых проверенных друзей.

Генрих IV разговаривал там с глазу на глаз с Сюлли, и это происходило утром на следующий день после того, как министр принял Пардальяна, а затем получил из рук Саэтты бумагу с указанием местонахождения клада.

Сюлли сначала попытался, убедить короля принять идею Пардальяна, которая, если читатель помнит, состояла в том, чтобы для видимости уступить настояниям королевы и назначить точную дату коронации. Но короля нельзя было обмануть уклончивыми объяснениями. Припертый к стенке, Сюлли вынужден был сдаться и раскрыть тайный смысл предостережения Пардальяна.

После первых же слов министра Генрих, побледнев, рухнул в кресло. Мысль об убийстве, мы уже говорили, преследовала его. Когда Сюлли закончил, король в гневе хлопнул себе по ляжкам и воскликнул, вставая:

— Черт побери! Мой друг, они меня убьют, это определенно!.. Мне не выбраться живым из этого города!

— Они не убьют вас, сир, если вы последуете данному вам совету.

— А дальше что?.. Если я доживу до будущей весны, что мне это даст?

— Ну, сир, я скажу, как шевалье де Пардальян: это даст вам около года. Не так мало, мне кажется… Тем временем, располагая деньгами, мы сможем приступить к исполнению вашего грандиозного замысла [32]. Весной, Ваше Величество, вы начнете военные действия и избегнете тем самым кинжала убийцы. А поскольку исход кампании предрешен, вы вернетесь победителем Германии, в таком блеске славы и величия, что никто не осмелится посягнуть на вашу жизнь.

По своему обыкновению, Генрих IV принялся расхаживать по кабинету широким шагом. Слушая министра, он размышлял. Ему стало ясно, что приняв это предложение, он ничего не теряет. Король был человеком быстрых решений.

— Хорошо, пусть будет так! — сказал он. — Я не вижу другой возможности выпутаться из всего этого. Но чтобы мои замыслы за несколько месяцев обрели реальные очертания, нам необходимы деньги. Где вы их найдете?

— Я найду столько, сколько необходимо, — заверил Сюлли, — и даже больше, чем необходимо. Ваше Величество соблаговолит взглянуть на эту бумагу?..

И Сюлли протянул Генриху документ, полученный от Саэтты. Генрих IV был более образованным человеком, нежели его дворяне. Он свободно говорил по-испански и по-итальянски. Поэтому ему не пришлось, подобно Сюлли, обращаться к услугам переводчика.

— Что это за клад? — спросил он, возвращая бумагу. — И какой нам интерес в этом?

— Сокровище составляет десять миллионов, сир.

— Дьявольщина! Сумма внушительная!

Сюлли вкратце рассказал все, что знал об истории клада Фаусты, и в завершение промолвил:

— За неимением других денег эти десять миллионов будут подходящим подспорьем нашим военным приготовлениям.

— Но эти деньги принадлежат не нам, — возразил король.

— Прошу прощения, сир, — невозмутимо ответил Сюлли, — более двух десятилетий эти миллионы лежат в вашей земле, а владелец их так и не объявился. Ни вы, ни ваши предшественники не брали, насколько мне известно, каких-либо обязательств по этому поводу. То, что находится на землях короля, принадлежит королю. У нас есть юристы, чтобы засвидетельствовать это.

Генрих IV был корыстолюбив, как и Сюлли, хотя и на свой манер. Десять миллионов, которые, не забудем, стоили тогда значительно больше, чем в наши дни, не могли не произвести на него впечатления, и он не стал больше спорить.

Сюлли, таким образом, получил право действовать по своему усмотрению, дабы положить в королевские сундуки миллионы Жеана Храброго. А поскольку Беарнец. приняв какое-то решение, любил идти прямо к цели, он решил тут же покончить с вопросом о коронации и приказал пригласить королеву.

— Мадам, — без обиняков начал он, когда встревоженная королева устроилась в кресле. — Вы меня просили о встрече, полагаю, для того, чтобы опять говорить о церемонии вашего коронования?

Это соответствовало истине. Мария Медичи, следуя советам Кончини, действительно просила о встрече. Она решила, что король, как всегда, откажет. У нее были основания так думать, поскольку при разговоре присутствовал Сюлли. Решив бороться, она немедленно ринулась в атаку: