Сын шевалье

— Дело это представляется мне столь достойным, что я не хочу ограничиться денежным пожертвованием. Я оставлю за собой право наблюдать, а, может быть, и управлять этими благочестивыми работами. Скажите это, прошу вас, от моего имени аббатисе Монмартрской.

Мария Медичи не предполагала, что у Генриха IV имеется свой тайный умысел. Она чистосердечно поверила ему. Чрезвычайно обрадованная тем, что так дешево отделалась, королева поспешила провозгласить:

— Король хозяин! Везде и всегда.

Выйдя от супруга, она устремилась с хорошей новостью к обоим Кончини, которые уже ожидали ее.

Ни Кончини, ни его жена не подозревали, что вскоре вступят в борьбу с королем и Аквавивой и ни один из этих грозных соперников не позволит им завладеть желанным кладом. Тем кладом, который они уже считали своим.

Глава 36 ТРОЕ ХРАБРЕЦОВ СПРАВЛЯЮТСЯ С СИЛЬНЕЙШИМ ПОТРЯСЕНИЕМ В СВОЕЙ ЖИЗНИ

В тот же вечер Жеан Храбрый повел Карканя, Эскаргаса и Гренгая в кабачок. Он хотел угостить их ужином, который про себя считал прощальным.

Несмотря на внешнюю суровость, Жеан испытывал к троим приятелям искреннюю привязанность. Не без душевной боли решился он на то, чтобы расстаться с ними.

Трое храбрецов не знали о намерениях своего вожака, поэтому безмятежно и легко предались кутежу и веселью. Жеан, чтобы не портить им настроение, старался держаться весело и беззаботно.

Когда, завершив ужин, они вышли на улицу, трое храбрецов были сильно навеселе, а Жеан, всегда проявлявший умеренность, был совершенно трезв. С волнением, которое ему не удалось побороть, он обратился к браво:

— Храбрые мои товарищи, мы не можем больше жить вместе, как жили прежде. Нам нужно разойтись. Отправляйтесь направо, а я пойду налево… и да хранит вас Бог!

И он шагнул было в сторону. Но приятели спросили, будто он ничего им не сказал:

— Какие будут распоряжения, вожак?

Они ничего не поняли. Но радостное возбуждение их как-то незаметно улетучивалось. Они почуяли, что должно произойти нечто серьезное и печальное. Жеан, не желая оставлять их в неведении, тихо ответил:

— У меня нет больше для вас распоряжений. Я вам больше не вожак. Понятно?.. Наша совместная жизнь закончена. Давайте простимся навсегда.

Они в смятении смотрели друг на друга. Их лица были мертвенно бледны. Они вдруг сразу протрезвели. И одновременно зазвучали растерянные голоса:

— Так вы что же, нас гоните?

— А что мы будем делать?

— Как же мы без вас?

— Я не гоню вас, — возразил Жеан так же мягко. — Мне не в чем вас упрекнуть… Но все-таки нам нужно расстаться.

Теперь они уразумели. Вслед за смятением пришло негодование, и впервые произошел бунт.

— Зачем нам расставаться? Клянусь силами ада! — прорычал Гренгай. — Когда человека приговаривают к наказанию, ему хотя бы объясняют, за что!

— Верно! — поддержали двое других. — За что?

— Потому что я решил изменить свою жизнь. Если вы останетесь со мной, то рискуете околеть с голоду.

Они оторопело переглянулись. Опять ничего нельзя понять. Один за другим посыпались вопросы.

— А почему придется околеть с голоду?

— Разве вот это нам не поможет?

Они хлопали ладонью по эфесам своих шпаг.

— Разве не найдем мы вот этаких?

И они надували щеки, изображая зажиточного горожанина с туго набитым кошельком.

— Ничего такого, — живо сказал Жеан, — я не хочу больше делать. Это называется: воровство.

— Воровство!..

Возглас вырвался одновременно у троих. Теперь на их лицах читалась тревога, а видом своим они говорили: «Он заболел!»

Жеан, догадавшись, о чем они думают, с горячностью крикнул:

— Да, вам не понятно!.. Как и вы, я долго верил, что изымать у богатых долю бедных справедливо и законно. Я знаю, что был вором!.. Я вор!.. При этой мысли краска стыда заливает мне лицо… и я скорее предпочту отрубить себе руку и бросить ее собакам, чем опять взяться за старое!..

Увы, это оказалось серьезно! На, сей раз они вполне осознали положение. И растерялись. У этого бешеного Жеана всегда были какие-то странные понятия.

Трое храбрецов, переглянувшись, убедились, что их мнения совпадают. Раз на него напала такая блажь, они сделают так, как он захочет. Они станут честными, превратятся в святош, будут щелкать зубами вместе с ним. Одним словом, пусть он командует — они подчинятся. Все очень просто. И они немедленно высказали свои соображения вожаку.

Жеана тронула их настойчивость и покорность. Но ему было совестно обрекать их на нищету.

Без него бедняги, не ведающие угрызений совести, всегда выкрутятся из любого положения. Он им ясно дал это понять.

— Ладно! — сказал Гренгай с беспечностью. — Умереть так или эдак все равно придется, от судьбы не уйдешь!..

И с неожиданной серьезностью добавил:

— Что до меня, то если вы нас прогоните, даю вам слово, что немедля брошусь с Нового моста вниз головой.

— Я тоже! — в один голос заявили двое других.

Жеан признал себя побежденным.