Сын стихий

Брать боевиков решили вечером, когда вся пятерка собиралась вместе на некоторое время, затем один из "чехов" уходил в разведку. Захват был произведен без единого выстрела. Я и еще четверо бойцов ворвались в дом одновременно. Бандиты, увидев нас, на несколько секунд растерялись. Один из моих бойцов блокировал дверь снаружи, двое держали окна. В схватку вступили я и мой заместитель. Будущего языка я выключил мгновенно, выверенным ударом указательным пальцем в лоб, затем в течение пяти секунд убил троих боевиков: одного ударом пятки в висок, второго, рукой в особую точку на грудной клетке, разорвав ему сердце, не помог даже бронежилет, третьему перебил гортань ребром ладони. Дима, по кличке Шмель, мой зам, свернул шею последнему боевику. Пленника привели в чувство быстро, один из бойцов воспользовался старой доброй оплеухой, хотя на самом деле это мне пришлось подпитать его энергией, иначе после моего удара он провалялся бы в отключке часов шесть минимум, чтобы с ним не делали. Допрос продолжался до утра. Боевик сопротивлялся долго, но разведку хорошо учили ломать волю пленных. Поэтому во второй половине ночи он заговорил, рассказав много интересного, в том числе про схрон. Место нахождения остальной банды он не знал, так как отвечал только за этот район. Однако о главаре или точнее командире отряда выяснилось кое-что интересное. Оказалось, этого боевика никто раньше не знал, он появился внезапно и ниоткуда, почти сразу взлетев до должности бригадного генерала. "Чех" рассказал, что новый командир обладал прямо животным чутьем и всегда знал о засадах, обладал нечеловеческой силой и здоровьем. Пленник однажды видел, как он был ранен и довольно серьезно, однако после боя следов ранения не нашлось. Кое-что "чех" скрыл, но я без труда увидел это в его сознании. Загадочный бригадный генерал не очень любил яркое солнце, а ночью у него как будто открывалось второе дыхание.

"Неудивительно, почему вы основные рейды проводили ночью!" — пронеслось у меня в голове.

Такая информация наводила на определенные мысли, но делать выводы я пока не спешил. Покопавшись в голове пленного, выяснил еще много полезного и нечто очень неприятное. А именно то, что наш неудачливый "язык" участвовал в казнях русских солдат и многочисленных изнасилованиях, причем особо зверских, в том числе детей. Участь его для меня была предрешена. Высказав свои мысли бойцам, я получил их безоговорочную поддержку. До того, как пуля из стечкина Димы Шмеля вошла в сердце боевика, я за доли секунды выпил всю его жизненную силу, а когда наступила смерть, поглотил и всю некроэнергию. Душе этой твари я тоже подарил прощальный сувенир, наслав особо мощное проклятие из разряда высшей некромантии. Теперь эту душу ждали вечные муки в адском секторе мертвых миров. Мое проклятие лишало ее малейшего шанса перерождения.