Сын теней

— Это лоскут с любимого платья моей матери, — сказала я. — У нее в Херроуфилде был один верный друг, жена Джона, Марджери. Марджери сама сшила это платье, она очень хорошо управлялась с иголкой. Это платье мама получила в подарок, в знак любви и благодарности. За то, что когда Марджери рожала сына, только знания моей матери и ее талант повитухи спасли ему жизнь. Когда родился мой собственный Джонни, мама сказала, что роды проходили точно также, и что мальчик так похож на того, другого, что это не может быть простым совпадением. Она сказала: «Думаю, я могу назвать имя отца этого ребенка». Ибудан — лорд Хью — согласился с ней. Я хотела назвать мальчика в честь его отца. Я хотела вернуть тебе твое имя. Твои родители не хотели бы, чтобы ты жил в ненависти, Бран. Они были бесконечно благодарны маме, а она им. Они любили и оберегали ее.

— Ты не можешь знать наверняка, — его голос звучал безо всякого выражения.

— Скажи мне одну вещь. Ты называл моего брата славным парнем. Мне кажется, несмотря на все твои слова о сетях и очаровывании, обо мне ты скорее хорошего мнения. И о моей сестре, которую ты спасал, рискуя собственной жизнью, тоже. Но, Бран, мы все — дети наших отца с матерью! Наверное, тебе все же стоит рассмотреть возможность, что Хью из Херроуфилда пришел в Семиводье, руководимый любовью и чувством долга. Что он не просто скрылся, не позаботившись о своих людях.

— Ты не понимаешь. Наверное, это и к лучшему, чтобы ты так ничего и не узнала.

— Что случилось с твоей матерью? Что стало с Марджери?

Тишина. Эта боль, похоже, слишком глубока, чтобы о ней говорить. Она надежно спрятана в его душе.

— Я задам тебе всего один вопрос, и давай покончим с этим. Что, если бы я с малышом находилась в каком-нибудь опасном месте, и ты приставил бы к нам охрану: Альбатроса или, может, Змея? Что, если бы на нас напали, и мой телохранитель погиб? Ты бы счел, что просить его охранять меня было безответственно с твоей стороны?

— Он бы не погиб. Мои люди — лучшие в своем деле. И все было бы совершенно не так. Если бы ты и… и Джонни оказались в опасности, я сам бы охранял вас. Я никогда и никому не доверил бы эту задачу. Это неудачный вопрос. Я бы в первую очередь убедился, что подобной ситуации никогда не возникнет. Если бы я… нес за тебя ответственность… ты бы никогда не оказалась в опасности.

— Но если бы это все же случилось?

— Мои люди ежедневно рискуют, — нехотя ответил он. — Люди умирают, а работа продолжается. Именно поэтому у нас нет ни жен, ни сыновей.

— М-м-м-м-м, — ответила я. — Ну что ж, ты сам уже как минимум дважды нарушил собственные правила. Ты расскажешь им об этом, когда вернешься?

Возникла пауза.

— Я не вернусь, пока не выполню свое задание, — сказал он. — И я действительно пришел сюда, чтобы повидаться с твоим братом. Уже поздно, я должен сделать, что нужно, и уходить.

Он встал, все еще держа в руках одеяльце. Джонни азартно трудился, набрав полные кулачки песка. Я встала.

— Полагаю, совершенно бессмысленно просить тебя вернуться целым и невредимым, — сказала я, изо всех сил пытаясь, чтобы мой голос звучал ровно. — Наверное, бессмысленно даже просто просить тебя вернуться. Но пока тебя нет, я буду жечь свечу. Береги себя.

— Мне надо идти, Лиадан. Не бойся за меня. Мы с твоим братом прекрасно понимаем, на какой риск идем. Я… мне пора уходить. Во имя всего святого! — вдруг воскликнул он, снова обнимая меня. — Я отдал бы что угодно, лишь бы провести эту ночь с тобой. Видишь, каким дураком я становлюсь, когда… — И он снова поцеловал меня, глубже, яростнее. Мне показалось, что это его последний поцелуй, поцелуй воина, уверенного, что он отправляется на свою последнюю битву. Казалось бы, чего проще, отступить на шаг и отпустить его? Но мои руки словно бы жили собственной жизнью, держали и не отпускали, а его руки обвились вокруг меня крепким, горячим кольцом.

— Ты все еще веришь, что я тебя заворожила, наложила какие-то женские чары? — выдохнула я.

— А что мне еще думать? Стоит мне коснуться тебя, и я забываю, кто я такой, чем я являюсь, а чем нет.

— Это широко известное явление, — ответила я, пытаясь улыбнуться. — Когда мужчина и женщина находят друг друга, когда их тела говорят друг сдругом… может быть, дело только в этом.

— Нет. Здесь все иначе.

Я не стала возражать, я и сама верила, что он прав. Одно дело, притяжение плоти, пусть и очень сильное, как я уже убедилась. Но наша связь была неизмеримо сильнее и глубже: вечная, нерушимая, тайная. Я не забыла, как те голоса в пещере убеждали меня: «Прыгай!»

— Лиадан, — прошептал он, зарывшись губами мне в волосы.

— Что?

— Скажи, чего ты от меня хочешь?

Я прерывисто вздохнула и слегка отстранилась, чтобы видеть его лицо. Оно, несмотря на маску ворона, выглядело очень серьезным и впервые за все это время очень юным. Двадцать один, не больше, хоть мне и сложно было в это поверить.

— Чтобы твой дух излечился от ран, — тихо проговорила я. — Чтобы ты смог увидеть свой путь. Больше я ничего не хочу.

Секунду мне казалось, что он не знает, что ответить, он озадаченно хмурил брови.