Сын Тициана

На закате солнца молодой человек оставил общество и пошел посидеть в рощицу. Он обдумал план действий и решил, прежде всего, получить от Бианкине кошелек обратно, а затем последовал совету, который сеньора Доротея дала ему, шутя, и сочинить сонет по поводу своего приключения. Он решил отдать сонет крестной матери, – будучи уверен в том, что она покажет его прекрасной незнакомке, не желая откладывать дела в долгий ящик, он начал немедленно приводить свой двойной план в исполнение.

Оправив камзол и надвинув берет набекрень, Пиппо взглянул на себя сначала в зеркало, чтобы убедиться достаточно ли он интересен, так как его первой мыслью было снова обольстить Монну, притворившись влюбленным, и уговорить ее отдать кошелек, – но вскоре он отказался от этого плана; таким путем он только оживил бы страсть этой женщины и приготовил бы новые мучения. Пиппо принял противоположное решение и побежал к ней, прикинувшись взбешенным. Он приготовился сделать ей ужасную сцену и так запугать ее, чтобы она, наконец, оставила его в покое.

Монна Бианкине была одна из тех белокурых венецианок с черными глазами, интриги которых всегда считались опасными. Она ничего не посылала Пиппо с тех пор, как он нелюбезно обошелся с ней, и, без сомнения, обдумывала тем временем обещанную месть. Необходимо было нанести решительный удар, чтобы отвратить от себя возможную беду. Монна собиралась идти куда-то, когда молодой человек явился к ней; он остановил ее на лестнице и принудил вернуться в комнаты.

– Несчастная! – воскликнул он, – что вы сделали? Все мои надежды рухнули теперь, ваша месть удалась!

– Боже мой! что же случилось с вами? – спросила удивленная Монна.

– Как будто вы не знаете? Где кошелек, о котором вы сказали, что он прислан вами? Неужели вы осмелитесь упорствовать во лжи?

– Не все ли равно, лгала я или нет… Я не знаю, где этот кошелек.

– Ты умрешь, если не отдашь его мне, – вскричал Пиппо, бросаясь к ней. И, не обращая внимания на новое платье, в которое только что нарядилась бедная женщина, он сорвал с ее груди покрывало и приставил к сердцу кинжал.

Бианкине подумала, что он хочет ее убить, и стала звать на помощь, но Пиппо заткнул ей рот платком и прежде всего, заставил-таки вернуть ему кошелек, который она к счастью, сохранила. – Ты сделала несчастной могущественную семью, – сказал он ей затем, – ты смутила спокойствие одного из знатнейших домов Венеции! Трепещи! Этот грозный дом не спускает с тебя и с твоего мужа глаз; за каждым вашим шагом следят. Синьоры Ночи записали твое имя в свою книгу; подумай о подземельях Дворца Дожей. Если ты обмолвишься хоть единым словом о страшной тайне, в которую ты проникла благодаря своему лукавству, то весь твой род исчезнет с лица земли!

Он вышел с этими словами, а, как известно, в Венеции нельзя было произнести ничего ужаснее. Венецианский согtе maggiore не знал пощады, и его тайные аресты вселяли такой ужас, что заподозренные считали себя вычеркнутыми из списка живых. Так именно взглянул на дело муж Бианкине, синьор Орио, которому она передала, умолчав кое о чем, угрозу Пиппо. Правда, она не знала, почему над их головами собралась гроза, но меньше всего знал это сам Пиппо, так как все это было его фантазией. Но синьор Орио рассудил, что не зачем доискиваться причин, которые навлекли на них гнев верховного судилища, и что гораздо важнее спастись от него. Он не был уроженцем Венеции; его родители жили на материке; на следующий же день он сел со своей женой на судно, и больше о них не было ни слуху, ни духу. Таким образом, Пиппо удалось избавиться от Бианкине и отплатить ей сторицей за шутку, которую она сыграла с ним. Она всю свою жизнь верила, что какая-то государственная тайна была, действительно, связана с этим кошельком, и так как в этой странной истории все с начала до конца было темно для нее, то она была вынуждена ограничиться одними догадками. Родственники господина Орио обсуждали это событие в тесном семейном кругу и, в конце концов, остановились на следующей басне, казавшейся им достаточно правдоподобной.

Одна высокопоставленная дама увлеклась Тицианелло, т. е. сыном Тициана, который был влюблен в Монну Бианкине, и, само собой, разумеется, безнадежно. Эта дама была никто иная, как супруга самого дожа; она вышила для Тицанелло кошелек и, понятно, страшно разгневалась, когда узнала, что тот подарил его Бианкине.

Такова была семейная легенда, которая рассказывалась потом в маленьком домике господина Орио в Падуе.

Довольный успехом своего первого предприятия, наш герой решил приняться за второе и сочинить сонет для своей прекрасной незнакомки. Странная комедия, в которой он был одним из действующих лиц, волновало Пиппо помимо его воли, – и он быстро набросал несколько строк, в которых чувствовалось неподдельное вдохновение. Надежда, любовь, тайна, – все эти обычные выражения поэтов так и полились из-под его пера. – «Но, по словам моей крестной, – подумал он, – я имею дело с одной из знатнейших и красивейших дам Венеции: я должен говорить с ней самым почтительным тоном».