Сын Ветра

Губы женщины тронула улыбка: сухая, нервная. Время, проведенное под Саркофагом, не пощадило Регину. Гюнтер помнил её по той последней встрече, да ещё по снимкам, которые, бывало, разглядывал, мучаясь бессонницей, не в силах избавиться от нервного напряжения после рабочего дня. Да, она должна была постареть за эти годы, но не так же! Тонкие руки флейтистки загрубели под солнцем неприветливого мира. Лицо изрезали морщинки — мелкие, как следы песчаных бурь на выветренном камне. Некогда каштановые, а ныне пепельные волосы были коротко острижены и убраны под круглую, расшитую бисером шапочку. Длинный, до колен, жакет блестел тёмным малахитом. Лиловые мужские шаровары заправлены в сапоги из мягкой кожи. На поясе — длинный прямой кинжал в ножнах, украшенных серебром.

— Значит, я всё-таки была права!

— Простите, вы о чём?

Это сон, сказал себе Гюнтер. Я стою под Саркофагом, в яйце, которое двадцать лет били-били, не разбили. Стою в компании сына-антиса, террориста-брамайна и стаи криптидов. Беседую с доктором ван Фрассен, мир её энергичному праху.

— О том, что вокруг — вторичный эффект Вейса. А нашу, привычную реальность от нас отсекло.

— Что отсекло?

— Не что, а кто, кавалер Сандерсон. Вы кавалер или уже барон?

— Кавалер, — Гюнтер зарделся.

— Это я её отсекла, кавалер. Иначе мы бы все погибли. Впрочем, тогда я не вполне понимала, что делаю. Просто очень жить хотелось… Вы пришли за нами?

Ну конечно! Они тут целую вечность лет ждали, что за ними придут! Взломают Саркофаг, вытащат, вернут домой… Уже и надеяться перестали, и вдруг появляемся мы — посланцы из внешнего мира!

— Мне очень жаль, госпожа ван Фрассен.

— Регина. Просто Регина, без госпожи.

— Мне очень жаль, Регина. Мы всего лишь беглецы. Мы здесь случайно, — Гюнтеру больно было произносить эти слова. — Ох, простите! Я не представил моих спутников.

Этикет, думал он, знакомя доктора с сыном и брамайном. Нормы приличия. Я цепляюсь за них, как за последнюю ниточку, что связывает меня с привычной жизнью. Хрупкая опора, но уж какая есть.

— Артур Зоммерфельд, — представила доктор человека-из-огня, когда пришёл её черед проявить вежливость. — Мой сын.

— Зоммерфельд?

— У него фамилия отца. Артур, он некоторым образом джинн. Вы только не удивляйтесь, хорошо? Здесь происходит много необычного.

Артур к тому времени окончательно перестал полыхать. Лишь под кожей кое-где рдел жар, подобно углям под слоем пепла. Ровесник кавалера Сандерсона, атлетически сложённый — Гюнтер ощутил укол зависти — Артур был полностью обнажён и нисколько этого не стеснялся. Смотрел он на Натху, и только на Натху, словно они остались вдвоём на целой планете. Натху отвечал джинну таким же мрачным взглядом.

— Я не удивляюсь.

Гюнтер запоздало осознал, что не соврал ни на йоту. Похоже, лимит удивления был исчерпан.

— Фрида, моя химера.

Фрида сменила ипостась на козью, но при этом продолжала по-кошачьи тереться о ноги хозяйки. Пришельцы химеру не интересовали.

— Беглецы? — доктор ван Фрассен нервно сжала флейту. — Я не стану спрашивать, от кого вы бежите. Меня больше интересует, как вы сюда попали?

— В целом, из космоса. Мы двигались под шелухой. Извините, я сам всё это плохо понимаю.

— Из космоса?

В отличие от Гюнтера, доктор ещё сохранила способность удивляться.

— Да. То, как вы нас видите — это, в сущности, наши волновые тела. Понимаете, мой сын некоторым образом антис.

— Антис? Сегодня день сюрпризов!

— Я, мой сын и этот брамайн… Мы некоторым образом, — чудно́й оборот привязался накрепко, — коллант, коллективный антис. А может, просто коллектив из трех антисов, мы ещё не проверяли.

— Коллектив, значит. А эти тоже с вами? В коллективе?

Госпожа ван Фрассен указала на криптидов. Стая опасливо жалась позади Натху.

— Криптиды?

— Как вы их назвали?

— Криптиды. Флуктуации континуума, если не ошибаюсь, первого класса. Хищные, но симпатичные. Вы не волнуйтесь…

Флейтистка улыбнулась:

— Я не волнуюсь. Вы тоже мне симпатичны, Гюнтер. Вы так мило вешаете лапшу на уши! Антисы? У нас, техноложцев, не рождаются антисы. Кстати, флуктуации не могут спускаться на планеты. Прочесть вам курс начальной космобестиологии?

Я ей завидую, подумал Гюнтер. Для неё всё разложено по полочкам: могут, не могут.

— Да, вы правы, — он шагнул к женщине. — Мы невозможны. А отсечь физическую реальность от галлюцинаторного комплекса — возможно? Одним ментальным усилием, а?!

— Уели, — честно призналась флейтистка. — Тут вы меня уели, кавалер, спору нет. Значит, флуктуации? Вы уверены?

— Абсолютно!

Госпожа ван Фрассен зашлась хохотом.

— Флуктуации! — с трудом выговорила она между приступами смеха. — А мы-то, мы, дураки дурацкие… Мы же их едим!

III Ларгитас

— О чем я думаю? — спросил Фрейрен.

Линда пожала плечами:

— О том, что я говорю правду? Это было бы лучшим вариантом.