Сын вождя племени Сохо (СИ)

- Даная, - тихо прошептал юноша, но его слова будто бы громом прогремели в хижине – стояла такая тишина, что любой шорох усиливался в разы. Даная, вздрогнув, медленно подняла глаза: ее муж, сидевший вплотную так, что она кожей ощущала его разгоряченное дыхание, устремил на нее свой сияющий взор черных, как вороново крыло, глаз. Слегка закрытые чуть длинными волосами, они сверкали, как два черных драгоценных камня, вселяя жар в сердце девушки: но, не выдержав, Даная тут же опустила глаза снова и залилась ярким румянцем, от которого ее бронзовая кожа приняла восхитительный оттенок. Дамир, не выдержав, медленно протянул руку к прическе девушки и вытащил огромную серебряную спицу. Тотчас же густые, завитые от прически волосы девушки градом посыпались по ее плечам. Они переливались золотым светом и блеском горящих повсюду свечей – в полутьме казалось, что волосы Данаи светились, заставив тем самым кожу девушки принять еще более восхитительный бронзовый оттенок.

- Даная, - прошептал Дамир и, затаив дыхание, взял локон девушки. Слегка потеребив его, юноша коснулся губами волос и, закрыв глаза, благоговейно поцеловал локон и нежно опустил его. – Ты помнишь, когда мы в первый раз встретились? – снова подняв свои горящие глаза на Данаю, продолжил Дамир. – Именно тогда я полюбил тебя с первого взгляда.

Услышав эти слова, Даная слегка вздрогнула и с удивлением посмотрела на юношу. Дамир, улыбнувшись, ласково коснулся руки девушки и, не отрывая взгляда от ее лица, начал говорить.

- … в первый раз я увидел тебя во время своей первой охоты. Мне тогда только исполнилось шестнадцать, а тебе двенадцать, но как все рабыни, начинающие работать с самого раннего возраста, ты выглядела гораздо старше своих лет, и в глазах твоих горел тот огонек, который был присущ только тем людям, на чью долю выпали многие несчастья и нелегкая доля. Я был верхом на лошади и наблюдал за рабами, заклеймяющими скот, и мое внимание сразу привлекла одна девушка. Ты стояла, такая стройная и хрупкая, устремив свой горящий взор на быка, ринувшегося к тебе, чтобы погубить, и ни один мускул не дрожал в твоем теле. Я помню, как нахмурились твои брови, когда грозное животное практически приблизилось к тебе – я задрожал, предвидя твою быструю смерть, но, внезапно, ты вскочила на быка и, вытащив кольцо из своего кармана, заклеймила нос животного. Бык тотчас взревел от ярости и, начав брыкаться, с силой сбросил тебя на землю… в эту же минуту я издал крик, ничуть не уступающий по своей мощи крику животного – как сильно испугался за твою жизнь. Вытащив стрелы, я быстро сразил быка, и тот, захлебнувшись собственной кровью, рухнул оземь и испустил дух. Я бросился к тебе – твое тело было все сплошь в синяках и ушибах, а из носа и ушей шла ярко-алая кровь. Мое сердце чуть не остановилось в этот момент, и я осмелился коснуться тебя, чтобы проверить пульс. В эту минуту ты взглянула на меня – взгляд карих выразительных глаз, которые, казалось бы, пронзили меня насквозь, тотчас же проникли мне в душу и заставили вскипеть мою кровь. Я замер, не в силах оторваться от тебя, как и ты от меня, и тогда любовь вошла в мое сердце.

- Даная, Даная! – раздался душераздирающий крик, и, повернув голову, я понял, что это была твоя мать. Она бросилась на землю и зарыдала, а ты в этот момент потеряла сознание. Тогда я нежно поднял тебя на руки и отнес к нашему шаману…

Дамир замолк. Он внимательно смотрел в лицо Данаи, изучая каждую черту ее красивого и миловидного лица, в надежде встретиться с ней взглядом, но девушка, все еще смущенная, не поднимая головы, слушала его.

- … тогда ты была без сознания три дня и три ночи, - продолжил Дамир, - но я каждый день тайком навещал тебя, сговорившись с шаманом, воспитывающим меня с детства. Мне было запрещено более подходить к тебе и, тем более, разговаривать – мой отец пригрозил, что убьет тебя, если увидит меня рядом. Сыну вождя запрещалось оказывать знаки внимания простым рабыням… И именно поэтому, в тот день, когда ты выздоровела и, увидев меня, бросилась благодарить, я холодным тоном приказал тебе не приближаться ко мне и, смерив презрительным взглядом, ушел, даже не взглянув напоследок в твое разочарованное лицо. Мое сердце ныло и мучилось, будто бы его разрывали крючьями, но я делал это для того, чтобы тебя спасти. Поэтому, прости меня.

Дамир медленно протянул руку к Данае и, нежно взяв ее за подбородок, приподнял голову девушки так, что она взглянула на него. В это мгновение юношу пронзили сверкающие в полутьме хижины глаза, и его кровь тотчас же вспыхнула, заставив сердце забиться с такой невероятной скоростью, что Даная услышала его бешеный ритм. Девушка едва улыбнулась, обнажив свои белоснежные зубы, и, сверкнув глазами, прошептала:

- Прощаю тебя.

Дамир, не переставая смотреть на Данаю, начал медленно снимать с нее ее первое платье. С каждым разом он дышал все тяжелее, и когда первое одеяние упало с плеч девушки, по его телу пробежала дрожь, а дыхание сбилось.

«Еще рано, - пришел в себя Дамир, - я еще не завершил свой рассказ.»