Сын врага отца

Есть у нас одно правило — никаких телефонов за столом. Мелкие сразу по карманам распихивают, а я свой кладу на одну из столешниц кухонного гарнитура рядом с папиным. Ну вдруг, например, Рина прочтет мои сообщения и решит перезвонить, потому что сегодня нормально мы совсем не пообщались. Однако через десять минут, когда мой телефон начинает звонить, на экране отображается вовсе не имя подруги. К сожалению, наши с батей телефоны совершенно одинаковые, и отличить свой я могу только благодаря боковой стороне чехла. Отцу, боюсь, настолько хорошо не видно, вот он и хватает гаджет, заметив на экране подпись «Тимофей Шумский».

Он подтягивает телефон к уху, смахнув ползунок ответа на вызов, и не особо любезно говорит:

— Что случилось, Шумский?

Тут уже мама замечает мультяшного динозавра в короне на чехле и понимает, что папа взял мой телефон, по ошибке приняв его за свой собственный.

Громкая связь не включена, но Тимофея в трубке все равно прекрасно слышно.

— Даниил Алексеевич, — удивленный тон. Понимаю, Тим, из семейства Левиных с моим батей ты явно меньше всего хотел поговорить.

— Ты удивляешься, что звонишь мне? Перепутал что-то?

— Паааап, — я подаю голос, ковыряя ложкой кусочек бедного-несчастного бисквитного рулета. — Это ты перепутал. Ты взял мой телефон.

Услышав, отец явно не сразу верит, отрывает гаджет от уха и рассматривает чехол, явно признавая телефон дочери, и это вселяет в него настоящую злость.

— По-моему, это ты что-то перепутала, Мила! — грозно заявляет он. — С какой такой стати тебе на ночь глядя звонит игрок моей команды?

Кажется, батя забывает, что Тим все еще торчит на связи, а сбрасывать звонок для Шумского наверняка сейчас будет означать проявлять трусость. Вот он и держится, вынужденно выслушивая первый семейный скандал на тему моих «отношений». А, ну да, мы же вроде договорились сегодня, что это и есть отношения, пусть и в самом зародыше, в самом зачатке.

— Даня, подожди, пусть Мила объяснит, — мама по традиции пытается решить все мирным путем, тогда как отец на эмоциях заводится намного быстрее.

— Пусть объяснит. Я что говорил? Учиться надо, а не с мальчиками общаться! Особенно с моим клубом и особенно с Шумским!

— Тренер, а почему «особенно с Шумским»? — слышу в телефоне голос Тима. — Чем я хуже остальных?

— Ты вообще молчи пока! Завтра у тебя лишние километры на тренировке будут!

— Ну тренер! У нас выезд в субботу! — возмущается Тим.

— Вот и готовься к матчу, спокойной ночи, Тимофей, — отец нажимает кнопку «отбоя» вызова, завершая этот разговор. Шумский, выходит, отделался парой лишних километров, а мне вот это все выслушивать! Тяжело вздыхаю, закидываю в себя кусочек рулета для храбрости и смотрю на папу. Игра в гляделки — это наше с ним постоянное занятие. Даже если я виновата в чем-то, взгляд никогда отводить не буду.

А в чем я, собственно, виновата? В том, что влюбилась? Но я мозги не теряла, ничего страшного не совершала, в омут с головой не бросалась. Что в этом такого?

Отец кладет мой телефон на стол, садится сам и начинает ту самую игру в гляделки.

— Давай, Мила, объясняй.

Я бы предпочла держать происходящее в секрете от него, чтобы не бесить лишний раз и не нервировать, но раз так вышло…

— А что объяснять? Все понятно же. Я общаюсь с Тимом Шумским.

— Мила, мы говорили уже о мальчиках.

— А мне теперь с ними вообще не общаться? Может, и с Кареном прекратить? И сразу юбку в пол и в монастырь?

— Не перегибай, дочь, отец такого не говорил, — мама-миротворец все еще старается помочь нам.

— Как тогда мне понимать это? Уже просто с парнем пообщаться нельзя? И вообще, почему ты сказал, что особенно с ним нельзя?

— Потому что… — папа тормозит, как будто подбирает слова. Моргает, на секунду прикрывая глаза, и снова смотрит в упор. — Потому что он недавно у меня в команде и еще не заслужил место в основном составе. Ему бы передо мной себя показывать, а не перед тобой! Нашел чем заняться, за девочками бегать! Да еще и за дочкой тренера! Надо же. Наглость чисто в отца, хотя кто бы сомневался.

— Ты знаешь его отца? — подозреваю, что нарываюсь сейчас, но не могу не задать этот вопрос, когда он уже напрашивается.

— Знаю. Он же министр спорта. Тебе младший наверняка рассказал уже. И да, мы когда-то играли в одном клубе. Я прекрасно знаю его отца, и сын весь в него.

— И поэтому ты против Тимофея?

— Мила! — глаза отца темнеют, и я уже чувствую, что разговор перерастает в какие-то ультиматумы и запреты. — Думай об экзаменах, а не о Шумском. Что за разговоры по телефону на ночь глядя? Вы настолько хорошо знакомы?

Ну, бать, как бы так тебе сказать…

— Он же просто позвонил, а не приехал ко мне на ночь?