Сын за отца отвечает

Время от времени Алексей мотал головой, когда вспоминал о тёзке из 135-го полка. Вот ведь как много от приказа зависит! Получил его Выхватов от командарма, лично и непосредственно. И пошёл творить чудеса в Цхинвале. Будучи как бы личным порученцем командующего. А значит — грудь в крестах или голова в кустах. Голова осталась на плечах — значит, должна была реализоваться первая часть формулы.

А ты вот там же, но всего лишь под командиром полка воюешь. Да комбат тут же, и тоже командует. Улицу против танков грузинских удерживали. Алексей боевыми тройками с гранатомётчиками управлял. Два танка сожгли, два захватили — чья заслуга?

Ну, конечно, командира! Особенно, если он, согласно рапорту, лично боем управлял. И уж точно — не ротного Ваньки, когда он на глазах начальства воюет. Удачно воевал — значит, правильно выполнял приказы командира. Неудачно — ну, тут ясно…

А тут ещё осколок, да ловко как! Бровь, веко, щёку разрезал. А главное, по роговице чикнул. Глаз, как выяснилось потом, остался зрячим — осколок именно черкнул, резанул роговицу, словно по методу академика Фёдорова. Это врачи позже говорили, качая головами и соглашаясь с наличием чуда. То есть что глаз не вскрыло совсем — раз, и что в рану не зашла инфекция — два. И в том, и в другом случае с органом зрения можно было бы попрощаться.

Чудо чудом, но это — глаз. Без него боя больше уже не поведёшь. Так что вроде и повоевал, а вроде и из строя быстро вышел. Оставил, получается, начальников посреди сражения. А в этих условиях и «За отвагу» — вполне себе по обстоятельствам…

Это как раз позднее Тихон Ященко объяснил. Когда Алексей как-то, уже работая в его «Антее» и расслабившись после коньячка, посетовал, что вот, мол, медаль после ордена получил. На снижение, мол, пошёл…

* * *

Тихон Ященко был человеком загадочным. И иногда — страшноватым. Нет, не какими-то там чертами характера или поведением. Или манерами. Манеры у него как раз были самые простейшие. На первый взгляд даже простонародные. Он, например, говорил не «бумажки», а «бумахки» — именно так, через «х». Он говорил вместо частицы ли — ле. Он типично по-малороссийски «гэкал», хотя это как раз нормально, ибо был он по происхождению казак, и впрямь происходил с Дона, хотя жизнь ещё его родителей занесла в Сибирь.

Вот из-за этих манер Ященко и казался поначалу малость безбашенным дядькой из простых народных что ни на есть масс с простой народной судьбой. Но это было впечатление ошибочное. Судьба у Тихона, когда Алексей о ней в процессе общения с этим человеком узнал поподробнее, была очень непростой.

Ященко в армию был призван ещё при Союзе. Попал в Нагорный Карабах, как раз в ту пору, когда там волнения уже перерастали — и в годы его службы переросли — в войну. Что-то там было, в той службе, из-за чего Тихон явно не любил о ней вспоминать. Но в то же время чем-то она его, видно, зацепила, потому как потом он, фигурально говоря, на войне так и остался.

После развала Союза Ященко пошёл по «горячим точкам». Судьба словно вела его за руку по всем возможным войнам, благополучно оберегая до времени от серьёзных ран. Он последовательно отработал новую командировку в Карабахе, уже после срочной службы, затем прошёл через Южную Осетию, Приднестровье, Абхазию (дважды), Сербию и Чечню.

Как он признался однажды, а они в госпитале долгие разговоры вели, Ященко ощущал себя чем-то вроде белого офицера, мотавшегося по фронтам Гражданской войны. При том, что убеждений был, скорее, «красных», советских. Но он чувствовал себя словно последним солдатом Империи, которую надо спасать, и которую он должен спасать, несмотря на то, что сам знает: это уже невозможно. Но вот так просто наблюдать за её развалом и угасанием он тоже не мог.

К тому же война — а в Тихоне легко уживалась эта вот непонятная романтика и вполне бытовой прагматизм, подчас почти переходивший в цинизм, — это место, где и платят много. Если уметь правильно поторговаться. Нет, не наёмник, не «гусь войны» — Тихон всегда сражался на той стороне, где это соответствовало его убеждениям. Но если рисковать жизнью, передавая знания, умения и воинский опыт не своим солдатам, то уж ему-то должны и платить хорошо. Из третьей поездки в Карабах он как раз и привёз весьма недурственную сумму, на которую и смог впоследствии начать жизнь бизнесмена, организовав охранную фирму.

Из Чечни его, правда, вывезли довольно серьёзно раненным, с практически раздробленной ногой. Они потому и встретились в госпитале — лейтенант-разведчик с первым ранением и отставник-контрактник на плановой реабилитации после очередной операции на ноге. Не старый ещё, но с такой чувствовавшейся во всём аурой боевого волка, что Алексей и гадать не решался, где тот побывал.