Сын за отца отвечает

Так, Лиса в больнице с «тетрисами». Кто послал? Он послал, сам. Значит? Он послал её с «тетрисами»? К «тетрисам»? Но с «тетрисами» связан Кравченко! Значит?

Всё происходило очень быстро. Джерри никак не успевал найти верные ответы.

И тут словно с неба свалился вопрос: «Ты её послал?»

Ответ тоже свалился сам. Тоже словно с неба. Да нет, конечно! Нечего ей там делать было по службе! Значит, никуда он её не посылал! Сама. Сама связалась с бандитами и улаживала какие-то свои дела. С Бураном? Какие у неё могут быть дела с Бураном? Думай, думай! А, у бандитов с ним дела. И претензии. А она — она связана с бандитами? Может, с бандитскими претензиями?

А он, Андрей Овинник, её начальник. Уй, ма-а!

Опять не успевая сообразить, он едва ли не с благодарностью воспринял слова Томича, который просил разрешения выйти распорядиться о доставлении задержанного в допросную. Это давало несколько минут на то, чтобы сообразить хоть что-нибудь относительно дальнейшей линии поведения. Позвонить бы! Позвонить Лисе, чтобы нишкнула, чтобы пропала куда-нибудь. Позвонить бы Лысому, чтобы велел своим бандитам спрятать её! Или вовсе… грохнуть. Ясно ведь, что ею будут интересоваться дальше, начнут крутить её связи. Выйдут на то, чем она занималась с его, Овинника, подачи. И по его заданиям. На наркоту. На жильё. На тот же «Тетрис», который с жильём. На прикрытие «Тетриса», который с жильём.

Странно, что он не подумал про неприметного жителя Каменнобродского района, с которым его свёл вожак «Тетриса» Лысый. Ничего особенного, не более чем эпизод — проследить со своей стороны, как идёт заказанная «Тетрису» операция по устранению какого-то там не в меру раздухарившегося вояки. Он и особого значения этому не придавал…

Ага, до тех пор, пока Лиса не спалилась на этом чёртовом капитане! И теперь-то вспомнил, отчего вообще Лиса оказалась там, где спалилась. И как так получилось, что Петро этот заставил его послать своего человека на ликвидацию Бурана? Его, которого сам Евграфов знает!

Но опять ничего не успел обдумать майор Овинник. Как-то очень быстро нарисовался в дверях Томич, доложил, что капитана Кравченко отправили в допросную. Так что через пару минут можно будет непосредственно от него узнать о его делах и связях.

— Как он? Не дёргается? — спросил Джерри, демонстрируя беззаботность. — Оружие не надо прихватить?

По давно введённому правилу на совещания к командиру с оружием допуска не было. Да и по зданию с ним ходить было не принято. В комендатуре прилагали старание к тому, чтобы жить по порядкам мирного времени, как говорится, по уставу — сказывалось пограничниковское прошлое командира. Да и за политическим руководством надо было тянуться: с недавних пор в здание администрации вообще перестали пропускать с оружием. Не то что раньше, прямо Смольный был, революционный. Без матросов, правда…

Но Овинник, задавший естественный — кстати, не по его одной только точке зрения — вопрос, сам того не ведая, добавил новый минус себе в глазах командира полка. Накрученный особистом, убедившийся уже в, по крайней мере, небеспочвенности подозрений Томича, Соколов воспринял реплику Мышака за беспокойство перед разоблачением. А то и за стремление подвести дело к провокации, в ходе которой можно было бы пристрелить Бурана как опасного свидетеля. Отбояриться в этом случае Мышак всегда сможет: ну, турнут из комендатуры за превышение, выгонят на гражданку, скажем, — но самого главного обвинения он вполне избежит. Зато ему, командиру ОКП, ох, как много разбирательств предстоит с разъярёнными военными! Не говоря уже о политическом руководстве республики — а дело до него обязательно дойдёт. Да ещё на фоне убийства Бэтмена!..

Нет, в неудачное время задал Овинник свой неудачный вопрос!

Сокол тяжело глянул на подчинённого и уронил:

— Трусишь, Мышак?

Так сказал, как пощёчиной одарил. Джерри даже дёрнулся, как от удара.

— Э-э, никак нет, — выдавил он. — Так, в шутку спросил…

И тут только сообразил, что командир раньше не позволял себе называть его Мышаком. Без позывных, понятно, на такой службе, как комендантская, да в такое время, было не обойтись, но командир всегда держал себя корректно, дистанцировался от подначек, в которых только и звучала ненавистная кличка. Что же теперь произошло? Сокол что-то подозревает? Что-то знает?

У Мышака похолодело в паху. Словно он с самого края крыши шестнадцатиэтажки глянул вниз.

Но опять он не успел ничего додумать до конца. Коллеги засмеялись, кто-то хлопнул его по плечу, Патрон гуднул, что таких, как Буран, офицер комендатуры должен на завтрак съедать, — и все направились к допросной.

И Мышак, дезориентированный и подавленный, не придал значения тому, что Томич со Льдом пристроились идти сзади него.

Как Томич двинул боевику глазами на него, Джерри вообще не заметил.