Сын земли чужой: Пленённый чужой страной, Большая игра

Когда я встретился с Фредди, он все еще кипел от возмущения из-за пяти миллионов. Руперт подарил деньги китайцам окончательно и бесповоротно, но Фредди срочно послал из Гонконга в Пекин Эндрью Ротбарта, чтобы хоть как-то спасти положение. Злость Фредди усугублялась тем, что проект слияния с «ЮСО» и «Фарбверке» проваливался: Фредди не удалось пересилить влияние Бендиго и Рандольфа на министерство финансов и кабинет министров. Правительство не давало согласия. Фредди был совершенно вымотан, да к тому же в последние недели он пил запоем. Поступок Руперта был одним из тех coups de vent[24], которые его почти доконали.

— Выкинуть такую глупость! — поражался Фредди. — Уму непостижимо. Неужели вы не могли ему помешать?

— Я ничего не знал, — ответил я.

— Как? Он вам ничего не сказал?

Я объяснил ему, что Руперт, как видно, нарочно держал все в тайне, чтобы не возлагать на меня никакой ответственности.

— Что же все-таки, черт возьми, произошло с ним в Китае? — спросил Фредди.

Мы обедали в кофейном уголке — Фредди был слишком занят, чтобы пойти в ресторан, и сейчас запивал свиную отбивную водкой с содовой водой. Я даже не пытался объяснить, что случилось с Рупертом в Китае: как ему это растолкуешь? Пришлось бы рассказать, что происходило с Рупертом все эти последние годы. И я рассказал только о Лилле и о Бонни.

— Про Бонни я знал, — заметил Фредди. — Но я думал, что Руперт с ним справится.

— Он с ним и справился, — подтвердил я. — Да еще как!

— А Лилл — круглый дурак, — буркнул Фредди. — Он так боится Руперта, что теряет всякое чувство меры.

Я спросил, как обстоят дела фирмы теперь, раз проект слияния с «ЮСО» провалился; и тут Фредди меня удивил.

— Все уладится, — спокойно произнес он. — Ни Пинк, ни я не можем одолеть друг друга, вот мы и решили объединить свои силы. — Он пожал плечами. — Это было неизбежно. Когда мы с Пинком объединимся в сентябре с «ЮСО» и «Фарбвеоке», у нас получится такой концерн, которому сам черт не страшен. — Фредди цинично рассмеялся, обнажив желтые зубы. — Мы разрежем на части и поделим между собой весь мир. Но помните, Джек, никому ни слова, не то я вас убью.

Я даже покраснел от возмущения.

— Если это такой секрет, — взорвался я, — зачем мне об этом рассказывать?

— Потому что и вам тут отведена роль, — ответил Фредди. — В сентябре, когда дойдет до дела, я хочу назначить вас директором. Родственнички уже не будут иметь надо мной власти. Мне нужен надежный человек и не трус. Это даст вам десять тысяч в год, Джек, но работать придется до седьмого пота.

Я не сказал ни да, ни нет — предложение было слишком неожиданным, чтобы сразу принять его или отвергнуть. Фредди признался, что его смущает предложение Руперта продать ему свои акции.

— Я не могу их купить, ничего не сообщив тете Кристине, — пояснил он. — Впрочем, Руперт обещал, что договорится с ней сам.

— Ему надо спешить, — заметил я.

— Знаю, но даже я не могу устроить передачу акций быстрее чем за неделю. Это невозможно.

А за неделю либо Лилл, либо Рандольф непременно обнаружили бы, что Руперт подарил китайцам пять миллионов фунтов из капиталов фирмы. Тогда Руперт потерял бы все. Я знал, что Фредди никому не скажет про пять миллионов, молчание сулило ему слишком большую выгоду: он мог получить акции Руперта за пятьсот тысяч фунтов. А через каких-нибудь полгода послё создания нового концерна эти акции, наверно, будут стоить уже миллиона два или три; к тому же они давали Фредди дополнительные голоса в правлении. Фредди тут же предложил уступить часть акций Руперта на сумму в сто тысяч фунтов мне, а для их покупки ссудить меня деньгами из расчета всего двух с половиной процентов годовых.

— Это даст вам для начала хоть какое-то право голоса, — объяснил он.

Предложение Фредди меня порядком ошарашило, к тому же я отнюдь не был уверен, что хочу получить право голоса в фирме Ройсов.

— Но было бы куда проще, — сказал Фредди после обеда, — если бы вы отговорили его от этой идиотской затеи.

— Вы серьезно думаете, что его можно отговорить? — рассмеялся я.

— Пожалуй, нет, — улыбнулся он. — Но объясните мне, бога ради, чего он добивается?

— Ничего.

— Так какого же черта он лезет на рожон?

— По велению совести.

Фредди внимательно на меня посмотрел.

— Я понимаю, что такое веление, — протянул он, — но что такое совесть — вот в чем вопрос?

Мне показалось, что Фредди вот-вот отпустит какую-нибудь непристойную шутку насчет причуд совести у Руперта, и уже приготовился ответить, что Фредди тут не судья, раз он собирается делить мир с человеком, которого, по совести, ему, Фредди, полагалось бы пристрелить. Ведь он уже знал, что Пинк Бендиго — любовник Пегги.

Но у Фредди все же хватило порядочности не издеваться над Рупертом, — он только уныло махнул рукой.