Сын Зевса

После конгресса начались пиры и праздники. В Коринф со всех сторон Эллады собрались художники, скульпторы, философы, ораторы… Все они окружали Александра.

- Ученик Аристотеля!

- Победитель при Херонее!

Они ловили каждое слово молодого царя, добивались хотя бы одного его взгляда…

Александр знал, что в Коринфе, где-то в предместье города, живет философ Диоген.

- Здесь ли он сейчас?

- Нет. Он, как всегда, в своем пифосе!

- Диоген не захотел явиться ко мне. Тогда я сам отправлюсь к Диогену!

И царь, окруженный роскошной свитой, отправился повидаться с философом.

В предместье города Карнее, на палестре, Александр увидел огромный, как амбар, поваленный набок и врытый в землю пифос. Возле этого пифоса лежал и грелся на солнце Диоген. Александр поздоровался с ним, тот ответил, не обернувшись. Царь с любопытством смотрел на этого человека, свободного от всех человеческих желаний. Ни богатства, ни славы, ни завоеваний - ему ничего не нужно. Вот он лежит на своем драном плаще - лысый, с косматой неопрятной бородой, прямые пряди нечесаных волос торчат клоками. Увидев перед собой роскошно одетых людей, Диоген лишь слегка повернул к ним свое угрюмое горбоносое лицо.

- Я - царь Александр, - сказал Александр.

- Я - киник[42] Диоген, - ответил Диоген.

- Я слышал, что вы, киники, отрицаете все, - сказал Александр, - и даже богов. Правда ли?

- Боги или не нужны, или вредны, - ответил Диоген.

- А государство? Родина?

- Для меня родина - весь мир.

- Но почему не хочешь ты жить, как все, - в хорошем доме, приобретать богатство, наслаждаться искусством?

- Мне хорошо и в моем пифосе.

- Ну, а где же у тебя семья?

- А на что мне семья?

- Наступит зима, холод. У тебя нет даже очага. Где же ты согреешься?

- Укроюсь одеялом.

Александр, заглянув в широкую горловину пифоса, увидел там старое, в дырах, домотканое одеяло.

- Мы, киники, сильнее природы, - сказал Диоген. - У нас нет желаний, и в этом наше благо. Ничто не может доставить нам горести. Ничего не имея, мы ничего не теряем.

- Диоген, не могу ли я что-нибудь сделать для тебя? - помолчав, спросил Александр.

- Можешь, - ответил Диоген. - Посторонись немного и не заслоняй мне солнце.

Александр засмеялся и отошел.

- Клянусь Зевсом, - сказал он, - если бы я не был Александром, я желал бы быть Диогеном!

Кончились совещания. Кончились праздники. Теперь можно было вернуться домой и готовиться к походу в Азию. Все свершилось так, как хотел Александр.

СНОВА ПРЕПЯТСТВИЯ

Нет, не кончились заботы и неприятности.

Едва он вступил во дворец, едва успел, сбросив плащ, согреть руки у пылающего очага, как Олимпиада прислала за ним, требуя, чтобы он пришел немедленно. Александр и сам пришел бы узнать, как она живет и здорова ли, Он только сначала хотел вымыться после дороги.

Но мать требовала его сейчас.

Он вошел в гинекей с неясным предчувствием какой-то беды. Что-то случилось…

- Александр! - Мать встретила его объятиями, глаза у нее светились от счастья, что сын ее благополучно вернулся, что он у нее такой умный, такой талантливый и такой красивый! Все сделал: успокоил Фессалию, примирился с Элладой и взял в свои руки гегемонию! Он ее опора, ее защита!

Александр глядел на нее ласково, с улыбкой. Он глядел на нее, как смотрит сильный на слабого, - с нежностью и жалостью. Конечно, он ее защита. Александр знал, что у матери много врагов, что многие ее тайно ненавидят… Что поделать, его мать излишне жестока. Но она его мать и самый близкий, родной ему человек. Ей одной он может довериться до конца. А кому еще так поверишь, если даже отец, его родной отец, изменил ему!

- Так что же случилось?

- Я не хотела, чтобы ты узнал это от других, Александр.

- Что случилось?

- Клеопатра умерла.

- Что?

- Она умерла.

Александр заглянул в черные глаза Олимпиады, в которых горел глубокий зловещий огонь.

- Ты убила ее?

- Она повесилась.

Александр гневно нахмурился. На лице и на груди у него выступили красные пятна.

- Ты заставила?

Олимпиада гордо подняла голову.

- Да, я.

- Зачем? - закричал Александр. - Зачем еще эта ненужная кровь? Кому была опасна эта женщина?

- А ты думал, что я могу простить этой рыжей кошке все, что пережила из-за нее? Я не трогала ее. Я просто велела ей удавиться на ее собственном поясе.

Александр резко повернулся и вышел из покоев Олимпиады.

Антипатр, который оставался правителем Македонии на время отсутствия Александра, тоже не обрадовал:

- Фракийцы опять шумят. Геты лезут на нашу землю. Трибаллы разбойничают.

- Опять трибаллы?

- Иллирийцы тоже. Царь Клит, этот сын угольщика, как видно, замыслил захватить проходы к югу от Лихнитского озера.

- Сын угольщика?

- Разве ты не знаешь, царь, что его отец Бардилис, прежде чем стать царем, был угольщиком? Царю Филиппу пришлось немало потрудиться, пока он отбросил этого разбойника Бардилиса с македонской земли.

- Я помню.

- А там еще и тавлентинцы со своим царем Главкием вооружаются. Идут заодно с иллирийцами против нас. Кроме того, слышно, что и автариаты поднимаются на помощь своим иллирийским сородичам, тоже готовятся вторгнуться к нам. Жажда добычи их всех сводит с ума.