Сын звёздного человека

Люра была по-настоящему прекрасна. Когда Форс смотрел на нее, он ощущал счастье и добрую волю. С тех пор, как он оставил за собой последнюю пядь горной тропы, он испытывал своеобразное чувство свободы, первый раз в жизни не беспокоился о цвете своих волос и не чувствовал, что он хуже всех остальных членов своего клана. Он прочно запомнил все, чему научил его отец, а в свисающей с плеча сумке был величайший секрет отца. У Форса был длинный лук, который не мог согнуть никакой другой юноша его возраста, лук, который он сделал сам. Его меч был остр и сбалансирован и подходил только к его руке. Перед ним были все Нижние Земли, а у его ноги шел лучший из спутников.

Люра лизнула свой мокрый мех, и Форс уловил ментоимпульс – это была мысль или чувство? Никто из жителей Айри не мог определить, как большие кошки поддерживали связь с людьми, которых они выбирали, чтобы удостоить чести жить вместе с ними. Некогда рядом с человеком жили собаки – Форс читал о них. Но страшная лучевая болезнь оказалась смертельной для собак Айри, и их порода вымерла навсегда.

В результате той же самой лучевой болезни изменились и кошки.

Неприручаемые, независимые маленькие домашние животные произвели на свет потомство, большее, чем они сами, по размерам, с более острым умом и более сильное. Смешение с дикими представителями семейства кошачьих с зараженных равнин породило новую мутацию. Существо, которое теперь терлось о ногу Форса, было размером с пуму до Взрыва, но его густой мех был темно-кремового оттенка, темневший на голове и хвосте до шоколадно-коричневого, набор цветов сиамского предка, привезенного в горы женой инженера-исследователя. Глаза Люры были темно-сапфировой голубизны настоящего самоцвета, когти – невероятно острые, она была великолепной охотницей.

Желание охоты и возобладало в ней сейчас. Она привлекла внимание Форса к клочку влажной почвы, в котором глубоко отпечатался след оленя.

След был свежий – даже когда Форс рассматривал его, несколько песчинок скатилось с края во впадину следа. У оленей хорошее мясо, а запасов у него немного. Может быть, стоило свернуть в сторону. Ему не нужно было ничего говорить Люре – она уловила его решение и сразу же устремилась по следу.

Он осторожно двинулся за ней бесшумным шагом охотника, которому он научился так давно, что уже не мог и вспомнить всех уроков.

След уходил от остатков древней дороги под прямым углом, через линию обвалившейся стены, где из куч земли и кустарника торчали старые потрескавшиеся кирпичные столбы. Вода с листьев и ветвей окатывала обоих охотников, приклеивала домашней выделки краги Форса к его ногам и просачивалась в сапоги.

Он был озадачен. По всем признакам, олень мчался, спасая свою жизнь, и все же, что бы ни угрожало ему, оно не оставило никакого следа. Но Форс ничего не боялся. Он никогда не встречал ни одного живого существа человека или животного – которое могло бы выстоять под ударами его стрел со стальными наконечниками или существа, с которым он постарался бы избежать встречи лицом к лицу, держа в руках свой короткий меч.

Между горцами и кочевниками-степняками был договор. Звездные Люди часто подолгу жили в сшитых из шкур палатках пастухов, обмениваясь с этими вечными скитальцами знаниями об отдаленных местах. И его отец нашел себе жену среди них. Конечно, между родом человеческим и скрывающимися в руинах Чудищами была война не на жизнь, а на смерть. Но Чудища никогда не осмеливались отходить далеко от своих сырых, дурно пахнущих нор в развалинах зданий, и, разумеется, нечего было бояться встречи с ними в такой вот открытой местности! Поэтому он уверенно и безрассудно, пренебрегая опасностью, пошел за Люрой.

След внезапно оборвался на краю небольшого оврага. Ниже, футах в десяти, вокруг заросших зеленым мхом камней пенился набухший от дождя ручей. Люра легла на живот, подтягивая свое тело к краю оврага. Форс упал наземь и спрятался за кустом. Он знал, что лучше не мешать Люре, когда она умело подкрадывалась к своей жертве.

Когда кончик ее коричневого хвоста вздрогнул, он стал следить за трепетанием боков Люры, которые говорили о готовности к прыжку. Но вместо этого шерсть на хвосте вдруг встала дыбом, а плечи изогнулись, словно для того, чтобы затормозить движение уже напрягшихся для прыжка мускулов. Он уловил ее послание замешательства, отвращения и, да, страха.

Он знал, что его зрение лучше, чем почти у всех обитателей Айри, это он доказывал уже много раз. Но то, что остановило Люру, прекратило ее преследование, исчезло. Верно, выше по течению один из кустов все еще покачивался, словно что-то только что протиснулось сквозь него. Шум воды заглушал все звуки, и хоть он и напрягал свой слух и зрение – ничего не видел и не слышал.