Сынок министра

– Ты понимаешь, вот этот самый Генка Канунников грозился репортаж сделать о моем визите к голландцам – полновесный, с цветными фотографиями… Ну, там, знаешь, на фоне тюльпанов, каналов, лебедей всяких… Обещал продать этот репортаж в солидный европейский журнал. Пустячок, как говорится, а приятно… Только вот не люблю я сниматься – все эти фотографы из меня какого-то недомерка делают! Генка обещал, что и фотографии сделает по высшему разряду. Посмотрим… Одним словом, оставляю вас. Надеюсь, разум возьмет верх… Впрочем… Вот что еще, – строго добавил он. – Соседей понятыми не брать! Не хватало, чтобы весь дом знал, что у племянника министра учинили обыск!

– Не беспокойся, Борисыч! – грубовато сказал министр МВД. – Все будет аккуратно – я тебе обещаю. Людей туда пошлют самых надежных. Постановление у нас уже готово. Если все в порядке, никто ничего не узнает, даю тебе слово.

Панченко пренебрежительным расслабленным жестом дал понять, что махнул уже на все рукой, и тут же выбрался из кресла. Забуруев уже был на ногах и стоял наготове, словно собирался нести шефа на руках. Панченко перед уходом задержал наконец взгляд на Гурове, но в этом взгляде не было и тени приязни. На лице Гурова осталось выражение спокойствия и непреклонности.

Министр МВД проводил своего коллегу до приемной, а вернувшись, с ходу заявил:

– Все, мусолить этот вопрос больше не имеет смысла… Вся ответственность на вас, ребята. Имейте в виду, промашки не спущу! А сейчас приступайте к делу. В прокуратуре ждут моего звонка. Они подъедут к вам в главк. Кого с ними направишь, Петр Николаевич, сам решай. Может, тебе самому тоже стоит поприсутствовать? Как закончите обыск, с докладом ко мне! Я буду на месте. Все, действуйте!

Глава 18

– Так что вы мечтаете отыскать, полковник? – с затаенной насмешкой спросил Геннадий Канунников, нарочито небрежно закуривая сигарету и по-хозяйски располагаясь в кресле. – Философский камень?

После того как кабинет Канунникова был в первую очередь тщательно обыскан, Гуров пригласил туда хозяина, чтобы побеседовать. Журналист держался уверенно и не проявлял никаких признаков раздражения, хотя обыск явился для него полной неожиданностью. Гурову даже показалось, что Канунников чересчур уверен в себе. Он даже позволял себе иронизировать по поводу усердия сыщиков.

– Ну, философ из меня никакой, – сказал Гуров, отвечая на вопрос. – А вот какие другие камни – это по моей части. Бриллианты, например.

Канунников сделал круглые глаза.

– Помилуйте! – воскликнул он. – Уж не собираетесь ли вы приписать мне кражу дядюшкиного колье? Это было бы забавно!

– Может быть, вам это кажется забавным, – сказал Гуров. – Но лишь до тех пор, пока колье не нашли.

– А вы так уверены, что найдете его? – с каким-то лихорадочным любопытством спросил Канунников.

Гуров внимательно посмотрел на него. Несмотря на браваду, журналист все-таки нервничал. Он был похож на удачливого игрока, который отчаянно блефует, безоглядно доверяясь своей счастливой судьбе и одновременно гася в себе крошечный, но назойливый огонек страха. Гуров сейчас был совершенно уверен – перед ним преступник. Но эта уверенность по-прежнему требовала доказательств или хотя бы признания. Пока обыск не дал никаких результатов.

– Почему вы не сказали мне, что намерены сопровождать Панченко в его поездке по Голландии? – спросил Гуров. – Мне казалось, что вы ждете предложений от какого-нибудь журнала.

Канунников пожал плечами.

– Такова жизнь, полковник, – невозмутимо заметил он. – От журналов никаких предложений не поступило, и мне показалось, что будет интересно составить компанию дяде. Я обеспечиваю информационную часть его визита. У нас с ним имеется документально оформленная договоренность. А вас я не поставил в известность, поскольку мне и в голову не приходило, что я должен ставить в известность о своих поступках и планах органы МВД. Прошу меня извинить. Если закон теперь этого требует… – в голосе его опять зазвучала издевка.

– Закон этого не требует, Геннадий Трофимович, – добродушно сказал Гуров. – Закон требует совсем другого – не красть, не убивать… Впрочем, вы человек образованный, что я вам тут рассказываю!

– Вы разом решили меня и в убийцы записать? – спросил Канунников. – И кого же я убил, интересно?

– Геннадий Трофимович, – игнорируя вопрос, перебил его Гуров, – а почему вы скрыли от меня, что учились в одном классе с Курносовым?

Журналист не обнаружил замешательства.

– Я скрыл? В самом деле? – невозмутимо сказал он. – Откровенно говоря, не припомню, чтобы я собирался это скрывать. Наверное, вы просто меня об этом не спрашивали.

– Я не спрашивал. Но в какой-то момент вы сделали вид, что не можете припомнить фамилию Курносова. Это мне запомнилось.

– Не помню этого, – уверенно заявил Канунников. – Может быть, вы перепутали? – Взгляд, устремленный на Гурова, был ясен и спокоен.

– Вообще-то со мной такого не бывает, – заметил Гуров. – Но кто знает, возраст, – может, начинаю забывать… Но вот уж Алену, женщину в красном, которую привел в ресторан Курносов, вы точно не знаете?