Сыновья

— Коленька, вам не говорили, когда отправление?

— Мам, мы уже закончили учебку, и нас отправят через трое суток.

— Как, уже?!

Вера Федоровна прижала руки к груди, ей показалось, что она ослышалась, сын сейчас спокойно пояснит, что он уезжает не через трое суток, а через три месяца. Но Коля повторил:

— Да, мамочка, мы уже через трое суток отправимся в Афганистан.

Вера Федоровна побледнела, губы задрожали, на глазах навернулись слезы. Коля обнял ее и твердо сказал:

— Мама, дорогая моя, не надо! В Афганистане находятся мои сверстники, такие же, как и я, советские ребята. У каждого из них дома мать, так неужели ты считаешь, что я не должен кого-либо из них сменить? У нас с тобой уйма времени — целых двое суток…

Вера Федоровна боялась заплакать, молча согласно кивала головой. Они устроились рядышком на двух низеньких креслах. На дворе уже темнело, но они продолжали сидеть в полумраке.

«Сыночек, мой дорогой, — думала Вера Федоровна в отчаянии, — если бы ты знал, как неспокойно у меня на душе…»

Николай посматривая на мать, тоже был охвачен тревожными мыслями: «Мама, милый ты мой человек, сколько тебе довелось в жизни пережить. Но я возненавидел бы себя, если бы отказался ехать в Афганистан. Ведь еще месяц назад нам предлагали: если кто не хочет ехать туда, то может отказаться, его после окончания учебки направят в одну из частей, находящихся в Советском Союзе. Пойми, я иначе не могу».

— Сынок, а может, не надо тебе ехать в Афганистан? — тихо сказала Вера Федоровна, понимая, что Николай уже все решил.

— Ну что ты, мам, — обнял ее сын, — я уже взрослый мужчина. Ты не волнуйся, все будет нормально. Писать тебе буду каждый день, и ты мне пиши ежедневно. Договорились?

Вера Федоровна грустно улыбнулась невинной хитрости сына.

— Давай пойдем погуляем.

— С удовольствием, — подхватился Николай.

Они долго гуляли по тихим улочкам, вспоминая родственников, друзей. Вера Федоровна рассказала о Свете, о том, как работается Сергею.

Пришли в гостиницу поздно. Коля с удовольствием поплескался в ванне, а затем лег спать и сразу же засопел.

А Вера Федоровна еще долго не могла уснуть. Радость свидания с сыном и тревога за него переполняли ее сердце.

КАБУЛ

От Ташкента до Кабула тяжелый транспортный самолет летит один час. О чем мог думать в течение этого часа парень, которому нет еще и девятнадцати, к тому же впервые пересекавший границу? Коблик сидел недалеко от иллюминатора. Последние дни были спрессованы в одно мгновение. Окончание учебы в учебном центре, приезд матери, знакомство с Леоновым, прощания и вот полет к месту службы — в Афганистан. Из Ферудаха самолет прилетел в Ташкент. Короткая остановка, пересадка из небольшого АН-26 на огромный ИЛ-76 и снова в воздух.

Николай заглядывал в иллюминатор и видел изрезанные ущельями, узенькими змейками рек горы. Судя по солнцу, шли строго на юг. Коблик пытался восстановить в памяти последние дни, но момент прощания с матерью затмил все, даже праздничное настроение по случаю окончания учебы. Мать сдерживала себя, не плакала, но Коля видел, сколько это стоит ей сил. Правда, в последний момент слезы побежали по бледным щекам Веры Федоровны. Когда Николай при посадке в самолет, уже у самой рампы, оглянулся, мать стояла чуть в сторонке от толпы провожающих. Одинокая, подавленная… Коля еле сдержался, чтобы самому не заплакать. Махнул ей рукой и вошел в самолет. Как назло, его место оказалось у другого борта, и он уже больше не видел мать.

Леонов, сидевший рядом, пытался отвлечь Николая, но тот подавленно молчал.

— Кабул, — громко сказал Леонов.

Коблик сразу же потянулся к иллюминатору. Казалось, совсем рядом острые вершины гор, а далеко внизу — огромная долина с зелеными и желтыми квадратиками полей и маленькими кубиками домов.

— А почему мы не снижаемся?

— Сейчас пойдем вниз, — пояснил Леонов. — Самолеты подходят к городу на большой высоте, чтобы духи не смогли их достать не только зенитками или пулеметами, но даже ракетой. Снижаться будем над городом. — Только произнес Леонов эти слова, как самолет, заваливаясь на левое крыло, начал резкое снижение. У Коблика даже дыхание перехватило, а Леонов спокойно продолжал: — Гражданские самолеты плавно снижаются, а наши заходят на посадку чуть ли не пикируя.

Самолет еще круче пошел вниз и коснулся колесами посадочной полосы. Он пробежал мимо большого белого здания аэровокзала, мимо стоявших в ряд афганских вертолетов и транспортных самолетов, выкрашенных в зелено-желтые цвета, погасил скорость и стал.

Коблика и его товарищей построили недалеко от самолета. Старший лейтенант Бакин проверил, все ли на месте, поинтересовался, не забыли ли что-нибудь в самолете, и направился к трем офицерам, стоявшим метрах в пятидесяти. Козырнул майору и доложил о прибытии.

Недалеко стоял строй убывающих солдат. Новички смотрели на них с восхищением. Вот они, которые прошли трудный боевой путь и теперь возвращаются на Родину! А те и не скрывали своей радости. Тоже с любопытством смотрели на «салаг», отыскивая знакомых.