Сыновья Ананси

– Я. Хм. Да, я нет. Так сказать, с утра в отгуле. Не иду туда сегодня. Я. Нет.

– Надеюсь, ты сообщил об этом Рози. Она собиралась увидеться с тобой за обедом. И поэтому не могла пообедать со мной.

Толстяк Чарли это проглотил.

– Хорошо, – сказал он. – Спасибо, что заскочили, миссис Ной. Я скажу Рози, и…

На кухню вошла Дейзи. Она была в полотенце, обернутом вокруг головы, и халате Толстяка Чарли, который плотно облегал ее влажное тело.

– Тут был апельсиновый сок! – сказала она. – Я точно его видела. Как голова? Лучше?

Она открыла дверцу холодильника и налила в высокий стакан апельсинового сока.

Мать Рози прочистила горло. Правда, звук получился не такой, какой бывает, когда прочищают горло. Звук получился такой, будто на пляже перекатывается галька.

– Привет, – сказала Дейзи. – Я Дейзи.

Температура на кухне резко понизилась.

– В самом деле? – спросила мать Рози. С последнего слога «ле» свисали сосульки.

– Вот интересно, как бы называли апельсины, – сказал Толстяк Чарли в наступившей тишине, – если бы они не были апельсинового цвета. В смысле, если бы были какие-нибудь прежде неизвестные фиолетовые фрукты, как бы их называли, фиолеты, что ли? А мы бы пили фиолетный сок?

– Что? – спросила мать Рози.

– Ей-богу, ты бы послушал, что несешь, – весело сказала Дейзи. – Ладно, пойду, поищу свою одежду. Приятно было познакомиться.

Она вышла. Толстяк Чарли все еще не дышал.

– Кто, – очень спокойно сказала мать Рози. – Это. Такая.

– Дво-стра, – сказал Толстяк Чарли. – Двоюродная. Сестра. Но она мне как родная. Вместе росли. Вдруг решила тут вчера переночевать. Она у нас немного дикарка. Вот. Да. Вы и на свадьбе ее увидите.

– Я размещу ее за столиком «h», – сказала мать Рози. – Там ей будет удобней.

Она произнесла это таким тоном, каким обычно говорят фразы вроде: «Желаешь умереть сразу, или позволить Монго немного с тобой позабавиться?».

– Отлично, – сказал Толстяк Чарли. – Ладно, – сказал он. – Приятно было повидаться. У вас, – сказал он, – наверняка еще куча дел. И, – сказал он, – мне пора на работу.

– Ты вроде взял отгул.

– На утро. Я взял утренний отгул, и он почти закончился. И мне пора на работу, так что пока.

Она схватила сумочку и встала. Толстяк Чарли прошел за ней в прихожую.

– Рад был видеть вас, – сказал он.

Она моргнула, как мог бы моргнуть перед атакой мигающий питон, если бы у него были веки.

– До свидания, Дейзи! – крикнула она. – Увидимся на свадьбе!

Дейзи – в трусиках и лифчике, натягивающая футболку, – выглянула в коридор.

– Всего доброго, – сказала она и вернулась в спальню Толстяка Чарли.

Спускаясь с Толстяком Чарли по лестнице, мать Рози не сказала больше ни слова. Он открыл ей дверь и, пропуская вперед, заметил на ее лице нечто ужасное, нечто такое, от чего желудок у него скрутило еще сильнее: он увидел, что сделала мать Рози со своим ртом. Уголки его были приподняты и застыли в жуткой гримасе. Словно у черепа с губами. Мать Рози улыбалась.

Он закрыл за ней дверь и замер в прихожей. Его трясло. Потом, как человек, идущий на электрический стул, он поплелся вверх по ступенькам.

– И кто это был? – спросила Дейзи, уже почти одетая.

– Мать моей невесты.

– Воплощенная жизнерадостность, скажи?

Тут он заметил, что она одета, естественно, в то же платье, что и накануне вечером.

– Ты так на работу пойдешь?

– О боже. Нет, поеду домой и переоденусь. Во всяком случае, в таком виде я на работу не хожу. Ты не мог бы вызвать такси?

– А куда тебе?

– В Хендон.

Он позвонил в местный таксопарк, а потом сел на пол, представляя себе вероятные сценарии, все совершенно невероятные.

Кто-то встал рядом.

– У меня в сумочке есть витамин В, – сказала Дейзи. – Или пососи ложечку меда. Мне никогда не помогало, но моя соседка по квартире говорит, что с похмелья ей просто чудо как помогает.

– Дело не в этом, – вздохнул Толстяк Чарли. – Я сказал ей, что ты моя кузина. Чтобы она не подумала, что ты, то есть, что мы, то есть, что ты, типа, незнакомая девушка у меня дома, и все такое.

– Кузина? Ну, не переживай. Она наверняка обо мне забудет, а если нет, скажи ей, что я внезапно исчезла из страны. Ты меня больше не увидишь.

– Правда? Обещаешь?

– Вовсе не обязательно так этому радоваться.

С улицы донесся сигнал автомобиля.

– Это мое такси. Встань и попрощайся.

Он встал.

– Не переживай, – сказала она. И обняла его.

– Думаю, мне конец, – сказал он.

– Нет, не конец.

– Я обречен.

– Спасибо, – сказала она. И потянулась к нему, и поцеловала его в губы, поцелуем более долгим и крепким, чем это допустимо при таком недолгом знакомстве. А потом она улыбнулась, весело сбежала по ступенькам и выскочила на улицу.

– Этого, – громко сказал Толстяк Чарли, когда дверь закрылась, – на самом деле не было.

Он все еще ощущал вкус ее губ: апельсиновый сок и малина. Это был поцелуй. Настоящий поцелуй. В нем чувствовалось нечто необычайное, такое, чего Толстяк Чарли никогда еще не испытывал, даже с…

– Рози, – сказал он.

Он щелчком открыл телефон и соединился с ее номером быстрым набором.