Сыновья Ананси

– Держу пари, я был бы в такой же безопасности в номере роскошного отеля, – сказал он громко, но слушать его было некому. Он сел на откидную кровать камеры номер шесть и набросил на плечи тонкое одеяло. Он может остаться здесь навсегда.

Через полтора часа за ним пришли и отвели в комнату для допросов.

* * *

– Здрасте, – сказала Дейзи с улыбкой. – Чай или кофе?

– Не утруждайтесь, – сказал Толстяк Чарли. – Я смотрел телек и знаю, как это бывает. Это то, что называется «плохой коп – хороший коп», так? Вы угощаете меня чашечкой кофе и бисквитами, потом входит какой-нибудь крутой ублюдок и орет на меня, и выливает мой чай, и жрет мои бисквиты, а потом вы не даете ему оказать на меня физическое воздействие, заставляете вернуть мне чай и бисквиты, а я в благодарность рассказываю вам все, что знаю.

– Давайте пропустим это, – сказала Дейзи, – и вы просто расскажете нам все, что мы хотим узнать. И потом, у нас нет бисквитов.

– Я рассказал вам все, что знаю, – сказал Толстяк Чарли. – Все. Мистер Коутс дал мне чек на две штуки и велел пару недель отдохнуть. Он сказал, что благодарен мне за то, что я привлек его внимание к некоторым нарушениям. Потом спросил, какой у меня пароль, и попрощался. Конец истории.

– И вы утверждаете, что ничего не знаете об исчезновении Мэв Ливингстон?

– Не уверен, что вообще с ней знаком. Может, видел однажды, когда она проходила по офису. Мы несколько раз говорили по телефону. Она хотела слышать Грэма Коутса. А я должен был говорить, что мы уже отправили ей чек.

– А вы отправили?

– Не знаю. Я думал, что да. Послушайте, вы ведь не можете всерьез думать, что я как-то связан с ее исчезновением.

– Да, – сказала она весело, – я так не думаю!

– Потому что я честно не знаю, что… Вы хотели что-то сказать?

– Я не думаю, что вы связаны с исчезновением Мэв Ливингстон. Также я не думаю, что вы связаны с финансовыми нарушениями, которые имели место в агентстве Грэма Коутса, хотя кто-то здорово поработал, чтобы бросить подозрение на вас. Совершенно очевидно, что странные бухгалтерские расчеты и постоянная перекачка денег начались до вашего появления. Вы там работали всего два года.

– Около того, – сказал Толстяк Чарли. Он понял, что рот у него открыт, и закрыл его.

– Послушайте, я знаю, что копы в книжках и фильмах, как правило, идиоты, – сказала Дейзи, – особенно если в книжке есть какой-нибудь отставной борец с преступностью или крутой частный детектив. И мне правда жаль, что у нас нет бисквитов. Но не все у нас такие уж дураки.

– Я и не говорил, что все, – сказал Толстяк Чарли.

– Не говорили, но думали. Вы свободны. И примите наши извинения, если они вам нужны.

– Где она, кхм, исчезла? – спросил Толстяк Чарли.

– Миссис Ливингстон? Ну, последний раз ее видели входящей с Грэмом Коутсом в его офис.

– Ах.

– Кстати, насчет чая я серьезно. Хотите?

– Да. Очень. Хм. Я полагаю, ваши люди уже проверили тайную комнату в его офисе. Ту, что за книжным шкафом.

К чести Дейзи все, что она сказала – совершенно спокойно, – было:

– Я так не думаю.

– Кажется, сотрудники не должны были о ней знать, – продолжил Толстяк Чарли, – но однажды я зашел в кабинет, а книжный шкаф был отодвинут, и Грэм Коутс был там. И я ушел, – сказал он. – Я не шпионил за ним и все такое.

– Мы могли бы купить бисквиты по дороге, – сказала Дейзи.

* * *

Толстяк Чарли не был уверен, что ему нравится свобода. Слишком много открытого пространства.

– С тобой все в порядке? – спросила Дейзи.

– Все хорошо.

– Вид у тебя задерганный.

– Возможно. Тебе это может показаться глупым, но я немного нервничаю. Дело как бы в птицах.

– Что, фобия?

– Типа того.

– Ну, вообще-то именно так иррациональный страх перед птицами и называют.

– А как называют рациональный страх перед птицами?

Он откусил от бисквита.

Молчание.

– Ну, в любом случае, в моей машине нет никаких птиц, – сказала Дейзи.

Она припарковалась на двойной желтой полосе у входа в агентство Грэма Коутса, и они вместе вошли.

* * *

Рози нежилась под солнцем у бассейна на корме корейского круизного лайнера[68] с журналом на лице и матерью под боком и пыталась вспомнить, почему ей когда-то казалось, что провести отпуск с матерью – хорошая идея.

Английских газет на лайнере не было, но Рози по ним и не скучала. Ей не хватало всего остального. В глубине души она воспринимала круиз как водное чистилище, пребывание в котором делали сносным лишь острова, у которых они швартовались. Другие пассажиры сходили на берег и болтались по магазинам, или катались за катером на парашюте, или отправлялись в пропитанные ромом путешествия на пиратских кораблях. Рози же выходила, чтобы общаться с людьми.

Она видела страждущих, видела голодных и бедствующих и хотела помочь. Все можно наладить. Нужен лишь тот, кто за это возьмется.

* * *

У Мэв Ливингстон было множество разных предположений относительно смерти, но она никогда не думала, что смерть будет ее раздражать. И тем не менее она была раздражена. Она устала оттого, что все проходят сквозь нее, оттого, что никто ее не замечает, но более всего – от невозможности покинуть офис в Олдвиче.