Сыновья человека с каменным сердцем

– Не плачь. Дай письмо, теперь я буду читать. Видишь, я ведь не плачу. Долго я училась тему, как надо сдерживать слезы, когда тебе больно, и в совершенстве постигла это искусство. Послушаем, что он пишет дальше.

С этими словами она крепко обняла девушку и, держа письмо таким образом, чтобы его можно было видеть сразу обеим, сказала:

– Давай читать вместе:

«Меня хранил амулет, полученный от матери. Перед нашим отправлением в дорогу я предлагал его Эдену, Это – чудесный амулет, он оберегает от пуль, от волков, от воды, от дурного глаза и болезней. Но мой друг отказался. Он сказал мне, что его хранят от всех бед звезды, и эти звезды не что иное, как любящие женские очи! Когда рыбаки вытащили нас на берег, я не мог удержаться и спросил: «Светят ли еще тебе твои звезды?» Улыбнувшись, он ответил: «Все четыре!» (При этих словах обе женщины одновременно почувствовали, как ток пробежал по их телам: в их душах согласно зазвучали одни и те же струны.) Вскоре у Эдена началась горячка, которая, по счастию, сейчас уже прошла. Я не отхожу от него ни ночью, ни днем. Над его головой по-прежнему ярко сияют спасительные звезды. Сегодня он пытался собраться с силами, чтобы написать Вам письмо, ко, как видите, это ему не удалось. Пришлось продолжать мне. Но пусть это Вас не волнует, милостивая государыня, ибо опасность уже миновала. Недели через две мы продолжим свой путь. До той поры я лишь прошу, чтобы звезды Эдена не слишком много проливали по нему слез, ибо звездные слезы превращаются здесь, в России, в снег, которого на нашем пути и без того достаточно.

Леонид Рамиров»

Две пары звезд скрестились. И в лучах, струившихся из очей обеих женщин, уже не было слез: они сияли небесной радостью.

Госпожа Барадлаи притянула к себе голову Аранки и, поцеловав ее в лоб, нежно прошептала:

– Дочь моя!

Девушка упала к ее ногам, обняла колени, положила на них пылающее лицо свое, но не вымолвила ни слова. Однако это немое признание было полно глубокого, тайного смысла для всякого, кто способен читать в сердцах людей.

Рука графини покоилась на голове девушки…

Час спустя, к великому удивлению всех жителей деревни, дочь сельского священника, усевшись в фамильную карету Барадлаи рядом с графиней, покидала свое скромное жилище. Обе женщины светло улыбались и оживленно беседовали – ведь у них теперь было немало общих тем.

При виде этого необъяснимого зрелища жена сельского нотариуса немедленно надавала подзатыльников двум своим шалопаям-сыновьям, наказав одному: «Беги за каретой, узнай, куда едут!» – а другому: «Разузнай, что делается в доме священника!» Вскоре мальчишки примчались обратно: первый сообщил, что карета въехала в господский двор, и госпожа Барадлаи обняла барышню, когда они слезли у парадного входа, да так и не снимала руки с ее плеча, пока они поднимались по ступенькам; второй, задыхаясь, выпалил, что церковный служка и сторож говорят, будто дом священника поручено охранять теперь им, так как барышня, мол, отныне будет постоянно жить в замке.

При этих словах тетушка Салмаш выронила из рук корзину, в которой сидела клуша, и, всплеснув руками, воскликнула:

– Вот бы видел это покойный хозяин!

Подчеркнутые строки

С тех пор не проходило дня, чтобы тетушка Салмаш спозаранку не слетала бы в замок – разузнать последние новости.

Был у нее там добрый знакомый – старик дворецкий, который рассказывал ей обычно обо всем, что творилось в господском доме.