Сыновья Черной Земли. Книга первая

– Почему такой шум в священном месте? – никем незамеченный появился первый жрец Мелькарта. Все склонили головы. – Брат мой, ты показываешь недостойный пример младшим жрецам, оскверняя истошными криками Дом Бога-Покровителя. Непростительно.

– Но, твой раб остался стоять при моем появлении. Я требую его наказать.

– Ах, негодник, – притворно показывая, что он очень сердится, воскликнул первый жрец Мелькарта. – Конечно же, я его жестоко накажу! Приказываю сегодня на ужин оставить его без фруктов.

– Ты смеешься надо мной? – взвизгнул брат.

– Вместо фруктов дать ему мясо, – продолжал издеваться первый жрец Мелькарта.

– Ты меня унизил! Я доложу правителю! – Толстяк потрясал кулаками над головой в бессильной злобе.

– Опять старая песня, – презрительно усмехнулся старший жрец Мелькарта. – Давай, пойдем к правителю: будем ябедничать друг на друга. – Лицо его приобрело каменное выражение, а тон стал угрожающим. – Только кого из нас первого разжалуют в младшие жрецы.

Толстяк воровато огляделся на слуг, навостривших уши, и любезно промямлил:

– Брат мой, опять мы ссоримся, и все из-за какого-то жалкого раба. Пойдем, в святую комнату, помолимся вместе, побеседуем, как персоны, ближе всех стоящие к Покровителям.

Они отправились в целлу, куда разрешалось входить только избранным. Однорукий слуга, выпихнул Элиля, от греха подальше, из храма во двор. Мальчик, кипя от гнева и обиды, уселся на камень под стеной. Камень, нагретый солнцем, источал приятное тепло, словно живой.

– …Ты же получаешь неплохую плату за этого мальчишку, а с правителем не делишься, – услышал он над собой. Обернулся, поднял глаза. Узкое оконце выходило из целлы. Слабый дымок от воскуриваний взвивался наружу. Сладко пахнуло благовониями.

– Я правителю, и без того, отдаю много, побольше, чем твой храм, – отрезал жрец Мелькарта. – К тому же, я очень рискую, держа у себя этого щенка. Риск – дело дорогое.

– Хорошо! Согласен, – ныл первый жрец Баала. – Но зачем тебе столько добра? У твоего храма огромные привилегии. Только с твоего ведома торгуют рабами и лесом. Только от храма Мелькарта могут продавать пурпурную ткань. Только ты даешь разрешение добывать краску из моллюсков. Это не справедливо, Брат…

– А ты добейся таких же привилегий для своего храма. Попробуй, – поучительным тоном возразил первый жрец Мелькарта.

– Опять смеешься надо мной! Скажи хоть, что за девчонку тебе привезли? Дорогая, наверное?

– Почему ты вечно суешься в мои дела? Позаботься о своих блудницах. Большинство из жриц Баала постарело. Пора бы на невольничьем рынке приобрести молодых.

– Не доверяешь мне, брат. Обидно! Мы же служим одному правителю, – подлизывался жрец Баала.

– Но разным богам, – урезонил его жрец Мелькарта. Последняя фраза прозвучала, как просьба покинуть храм: – Ты всегда желанный гость в моем доме. – Слово «гость» он особо подчеркнул.

Элиля перевели в ученики стражников храма. Все они: семь человек взрослых и десяток мальчишек-учеников разного возраста обитали в просторной низкой пристройке с земляным полом и соломенной крышей, в том же грязном дворе храма Мелькарта. Почти в такой же жил Элиль среди кастратов. Вдоль неоштукатуренной каменной стены шел сплошной ряд лежанок из досок. Посредине стоял длинный деревянный стол и такие же длинные лавки.

Взрослые стражники по очереди дежурили днем в храме, а в свободное время пьянствовали. Все они происходили из отставных вояк. По натуре своей – грубые и ленивые. Редко мылись: ходили вонючие, неопрятные. Но лежанки у них были мягкие, укрытые козьими шкурами.

Мальчишки – все из местных: отданы в услужение храму за долги родителей. Их участь ни чем не лучше невольничьей. Старшие из мальчишек ночью с собаками охраняли территорию храма, младшие выполняли всю грязную работу: бегали на кухню за харчами, убирали, мыли, стирали. Если старый стражник напьется до бессознательного состояния, его надо раздеть, уложить, убрать блевотину – заботиться, как о любимом господине.

Элилю досталась последняя лежанка у входа с жесткой соломенной подстилкой. Когда среди ночи старый стражник просыпался после пьянки и требовал пить, Элиль должен был стремглав нестись к колодцу и принести воды. Если старший поздно приходит с гулянки, а ему хотелось поесть или выпить, он тут же будил самого крайнего и пинком отправляет в кладовую. И попробуй сказать, что повар не разрешил брать вина… За каждое непослушание или оплошность старшие били беспощадно.

Однажды среди ночи старшие затеяли очередную пьянку. Кто-то из них днем умыкнул пузатенький кувшинчик жертвенного крепкого вина. Его и решили приговорить. Но вот беда – выпивки показалось мало. Захмелевшие стражники потребовали, чтобы младшие отправлялись к повару еще за одним кувшином.