Сыновья и любовники

Потом она пришла в восторг у цветочного магазина — стояла у дверей и вдыхала аромат.

— А-ах! Ну просто прелесть!

В темной глубине лавки Пол заметил нарядную девушку, которая с любопытством смотрела на них из-за прилавка.

— На тебя смотрят, — сказал он матери, пытаясь ее увести.

— Но чем это пахнет? — воскликнула она, упираясь.

— Левкоями! — ответил он, поспешно принюхавшись. — Смотри, здесь целая кадка.

— О, вот они… красные и белые. А только я никогда не знала, что левкои так пахнут! — И к величайшему облегченью сына, она отошла от дверей, но тотчас остановилась у витрины.

— Пол! — окликнула она, а он стоял в сторонке, пытаясь укрыться от взгляда нарядной девушки в черном — здешней продавщицы. — Пол! Ты только посмотри!

Он нехотя вернулся к ней.

— Нет, ты посмотри на эту фуксию! — и миссис Морел показала на цветок.

— Ого! — изумленно воскликнул он. — Цветки какие большие, тяжелые, похоже, вот-вот отпадут.

— И как их много! — воскликнула мать.

— А как они клонятся книзу всеми своими волосками и висюльками!

— Да! — воскликнула она. — Прелесть!

— Интересно, кто их купит, — сказал Пол.

— Интересно, — ответила она. — Только не мы.

— В нашей гостиной они бы погибли.

— Да, жутко холодная, темная дыра. Какой цветок ни поставь, погибнет. А в кухне задохнется.

Они купили кое-что нужное и отправились на станцию. Впереди, за темным проходом меж домами, виднелся замок на бурой, поросшей кустарником горе, сущее чудо, омытое солнечным светом.

— А правда хорошо бы мне в обед выходить на улицу? — сказал Пол. — Гуляй себе где хочешь да смотри по сторонам. Вот будет славно.

— Да, правда, — подтвердила мать.

Он провел замечательных полдня с матерью. В мягкий вечерний час приехали они домой счастливые, сияющие и усталые.

С утра Пол заполнил бланк, чтобы получить сезонный билет, и отнес на станцию. Когда он вернулся домой, мать только еще начинала мыть полы. Он сел на диван, подобрал ноги.

— Билет выдадут в субботу, — сказал Пол.

— И сколько он будет стоить?

— Примерно фунт одиннадцать шиллингов.

Мать продолжала молча мыть пол.

— Это дорого? — спросил Пол.

— Не дороже, чем я думала, — ответила она.

— А получать я буду восемь шиллингов в неделю, — сказал он.

Мать промолчала, продолжала мыть пол. Наконец она сказала:

— Наш Уильям, когда уехал в Лондон, обещал, что будет давать мне фунт в месяц. Он давал мне по десять шиллингов… два раза. А сейчас, спроси я, у него наверняка нет ни гроша. Я и не хочу у него брать. Только вот сейчас мог бы разок помочь с билетом, да я на это и не надеюсь.

— Он кучу денег зарабатывает, — сказал Пол.

— Жалованье-то у него сто тридцать фунтов. Но взрослые сыновья все одним миром мазаны. Наобещают с три короба, а получишь от них всего ничего.

— Он на себя тратит больше пятидесяти шиллингов в неделю, — сказал Пол.

— А я веду хозяйство меньше, чем на тридцать, — сказала мать. — И должна еще находить деньги на неожиданные расходы. Но раз уж кто уехал, он и не думает тебе помочь. Уильям предпочитает тратиться на свою разряженную красотку.

— Если она такая модница, у нее должны быть деньги, — сказал Пол.

— Должны быть, да нету. Я его спрашивала. И уж я-то знаю, не за так покупает он ей золотые браслеты. Мне-то золотой браслет никто не купит.

Уильям имел успех у своей «цыганки», как он ее называл. Звали ее Луиза Лили Дэнис Уэстерн, он выпросил у нее фотографию и послал матери. Фотография была получена — черноволосая красавица, снятая в профиль, с самодовольной полуулыбкой, можно было подумать, она фотографировалась нагая — видны обнаженные плечи и ни намека на одежду.

«Да, фотография Луизы производит поразительно сильное впечатление, — написала сыну миссис Морел, — Луиза, видно, очень красивая. Но, мальчик мой, разве можно сказать, что у девушки хороший вкус, если она дает такую фотографию молодому человеку, чтобы он послал матери, да еще для первого знакомства? Спору нет, плечи, как ты и говорил, великолепные. Но с первого же раза я как-то не ждала их увидеть».

Морел обнаружил фотографию на шифоньере в гостиной. Взял ее двумя пальцами, вышел в кухню.

— Это еще кто такая? — спросил он жену.

— Девушка, за которой ухаживает Уильям, — отвечала миссис Морел.

— Гм! Видать, не простая штучка, от такой добра не жди. Кто она есть?

— Ее зовут Луиза Лили Дэнис Уэстерн.

— Вот это имечко! — воскликнул углекоп. — Из актерок, что ли?

— Нет. Она вроде из благородных.

— Мать честная! — Уолтер все не отрывал глаз от фотографии. — Из благородных, говоришь? И сколько ж ей монет надобно, чтоб этак нос задирать?

— А нисколько. Она живет со старухой теткой, терпеть ее не может, и какую малость та ей дает, то и берет.

— Гм! — Морел отложил фотографию. — Тогда дурак он, чего с такой связался.