Сыновний бунт

В первый же год были засеяны бахчи. Иван Лукич достал скороспелые сорта арбузов, так называемые «Пятигорские хутора». Урожай был так велик, что без привычки трудно было сбыть продукцию. Арбузы-скороспелки, со сладкой, сахаристой мякотью, вагонами и на автомашинах отвозили и в Ростов, и в Армавир, и в Сочи, и в Кисловодск… Осенью похудевший Иван Лукич зашел в бухгалтерию и спросил:

— Ну, какой итог? Сколько положили в банк «арбузных денег»?

— Почти полмиллиона, — гордо отвечал бухгалтер.

— Повернем часть из этих денег на птицу. На «арбузные деньги» были куплены утиные яйца — где их только не закупали! — а также построены водоемы и колхозный инкубатор. Как. известно, Кубань, прорвавшись сквозь Недреманную, разбросала вблизи журавлинских хуторов то водохранилище, похожее на море, с косыми волнами и синей водяной гладью, то озеро с чистой, устоявшейся водой, то пруды в зеленой камышовой оправе. Вот в этих-то водах — от Журавлей до Янкуля — и расселились утиные стада. Увлечение арбузами и утками многим тогда казалось и странным и непонятным. Иные злословили и посмеивались, иные говорили: «Ну и хитрюга Иван Лукич, знает, где золото зарыто…»

На третий год изменился пейзаж журавлинской равнины. Блестели, как зеркала, пруды. И обычно вблизи отлогого берега поднимался легкий, сделанный из камышовых циновок навес. От навеса к воде уходил просторный двор, обнесенный сеткой из проволоки. Издали, если смотреть с холма, казалось, будто. берег усыпан желтыми цветами. Это были не цветы, а утята, маленькие комочки, только что доставленные сюда из инкубатора. И в холодке под навесой, и на солнце — везде расползлись, разбежались утята. Когда же они подрастали и из желтых комочков становились ослепительно белыми, молодыми и важными утками, их выпускали на воду. Удивительная картина открывалась взору! Озеро, похожее на огромное, врезанное в ложбину стекло, было все белым-бело: синяя его гладь от берега к берегу усыпана утками.

Весной, пока птица подрастала, Иван Лукич не заходил в бухгалтерию. А летом, перед тем как отправить первую партию уток на заготовительный пункт, вдруг пришел, пожал руку главному бухгалтеру и, покручивая кончик уса, сказал:

— Василий Кузьмич, подготовь-ка мне точные данные о доходах по уткам.

— Иван Лукич, вам в разрезе каждого водоема или суммарно?

— Мне надо поточнее.

После этого зашел в свой кабинет, взял чистый лист бумаги, карандаш и начал подсчитывать. «Суммарно или не суммарно, а надо, чтобы были, гроши, — думал он, записывая цифры. — Надобно уже теперь точно знать, что это за пух-перо и какие могут для колхоза вырасти крылья. И можно ли на них подняться к небу или нельзя?..» Подсчитал, подытожил, и получилось, что утиная ферма уже в первый год даст большой доход. «А. ничего собой, славное это пух-перо, — думал Иван Лукич, пряча в карман исписанный лист бумаги. — И крыло получается широкое и упругое, на таком крыле вполне можно взлететь к небу — выдержит… Только надо это хозяйство вести с умом. Утка — птица нежная её береги да береги…»

Зная толк не только в арбузах и утках, аив моторах, Иван Лукич поехал к директору Журавлинской МТС Петру Самсоновичу Гайворонскому. Не откладывая дело в долгий ящик, сказал:

— Петр Самсонович, выручай! По-дружески прошу…

— Какая выручка нужна? — спросил Гайворонский. — Зяби маловато подняли, а?

— Зяби хватит… Трактора прошу. — Иван Лукич замялся, не знал, как бы попроще выразить свою просьбу. — Те машины, что зараз трудятся в «Гвардейце», пусть становятся под мое подчинение. Ты меня хорошо знаешь, с тракторами я обращаться умею. Так что доверь…

— Это как же так «доверь»? — удивился Гайворонский. — Ты что, в бригадиры ко мне хочешь поступить?

— Да разве трудно понять? Чтобы не ты, а я, председатель «Гвардейца», был над машинами хозяином. Чтобы не твой бригадир посылал трактора туда, куда ему захочется, а чтобы я ими распоряжался… Да ты не усмехайся! За сохранность, за ремонт и вообще — я лично несу ответственность.

— Захотел заиметь свою машинно-тракторную станцию?

— Ты, Петро Самсонович, угадал, — признался Иван Лукич. — Хочу, потому что колхозу без своих машин трудно, ох как трудно. Все есть, а машин нету, а без машин, как без рук… Выручи, Петро Самсонович, дай трактора…

— Трактора, ты знаешь, не моя собственность, — сухо ответил Гайворонский. — И я не могу ими распоряжаться… Согласуй этот вопрос в районе, поговори со Скуратовым. Если район даст указание — пожалуйста, тебе машины можно доверить…

Часа два Иван Лукич просидел у Скуратова, доказывал ему, что со своими тракторами «Гвардеец» все работы будет выполнять вовремя.

— Пойми, Степан, машины — это сила, — горячился Иван Лукич. — И если те машины у меня в руках, то я могу использовать их там, где они особенно нужны. Над тракторами не будет двух хозяев— вот что важно! И я не прошу насовсем. Дайте на год, на два, для опыта…

— Ладно, — сказал Скуратов. — Попробуем, рискнем… Только смотри, Иван, чтобы машины были в идеальном состоянии. Как часы!