Сыновний бунт

Размечтался и не заметил, как на мосту появилась девушка. Она была в синем трикотажном купальнике, влажные короткие волосы зачесаны назад, и в них, на затылке, торчал гребешок. Девушка была так стройна и так красива, что Иван, глядя "на её ещё не просохшие, озябшие плечи, хотел было опросить, кто она и откуда появилась. И не решился. А девушка в синем купальнике, не замечая Ивана, прошла по мосту, оставляя на пыльных досках мокрый след своих быстрых ног. По-мальчишески проворно взобралась на перила, секунду постояла, доверчиво улыбнулась Ивану (или ему показалось, что она улыбнулась именно ему), затем взмахнула руками и синей птицей полетела в воду; и только милая её головка с гребешком зачернела на волнах.

«Да, смелая девушка! — подумал Иван. — Чья она такая?..»

Возле моста купались дети, подростки. Возбужденно-крикливая ватага запрудила весь берег. До черноты загорелые, они купались азартно, почти не вылезая из воды, словно боясь, что Егорлык вдруг пересохнет, как это не однажды случалось прежде. Каждый мальчуган и каждая девчушка старались показать перед другими свою смелость и ловкость. Прыгнуть с невысокой глиняной кручи было делом простым и обычным. Ребята гурьбой бежали к берегу и, вытянув руки, бросались в воду, головой вниз, как лягушата. Радуясь тому, что река так легко уносила их мимо своих хат, они с криком и писком уплывали под мост и дальше, к камышам.

Те мальчуганы, что постарше и посмелее, прыгали не с кручи, а с моста. Но пока на мосту стоял незнакомый мужчина с чемоданом и плащом в руке, даже отъявленные смельчаки не решались показать свою удаль. И только после того, как девушка в синем купальнике взошла на мост и прыгнула, два подростка, очевидно самые отчаянные, показались на мосту. Лица у них были опалены солнцем, носы шелушились так обильно, как шелушится только спинка ящерицы во время линьки. Намокшие глаза сузились и жарко блестели. Давненько не видавшие ножниц чуприны выгорели и были зачесаны назад — нет, не гребенкой, а струей воды.

— Дядя, а можно нам сигануть?

Иван вспомнил свое детство, не знавшее ни воды, ни моста, и невольно улыбнулся.

— И не боитесь? — спросил он. — Высоко же!

— Хо! Чего придумал!

— Чего ж тут страшного?

— Когда же вы научились плавать и прыгать? — поинтересовался Иван, с завистью глядя на прыгунов. — Реки-то у вас раньше не было!

— Почему не было? — удивился мальчуган. — Была! Всегда была!

— Сколько мы помним, — пояснил второй, — вода все время течет и течет.

— Значит, не много вы помните… Вот в чем тут дело!

— А плавать мы с детства умеем.

В это время девушка в синем купальнике вышла на берег. Направляясь к мосту, она на ходу, подняв руки, с которых стекала вода, гребешком причесывала спутанные водой волосы.

— Ребята, а кто эта девушка? — спросил Иван.

— А вы её не знаете?

На облупленных лицах мальчуганов выразились и удивление и даже испуг.

— Не знаю, — чистосердечно признался Иван.

— Ну, как же! — Ребята рассмеялись. — Вы нас обманываете! Это же Настенька Закамышная! Да её все Журавли знают.

Мальчуган недосказал. Его точно пружиной подбросило, и он кувырком улетел за перила. Следом кинулся и второй, успев крикнуть: «Настенька сюда идет!» Под мостом в жарких лучах искрами вспыхнули брызги, и мокрые чубы понеслись, закачались по реке. «Какие молодцы! — подумал Иван. — Даже завидки берут. Настоящие сорвиголовы! Помню, мы такими не были. Нам-то не только прыгать с моста, а ноги помыть нечем было. Эх, что значит вода! Какую смелость у детей рождает!»

Иван ещё раз взглянул на Настеньку, которая зашла в воду и, плескаясь, искоса поглядывала на мост.

«Ну, пора мне к бате. — Иван вздохнул. — Пойду! Смелее, Иван…»

ХIII

Для кирпичного дома с вывеской «Правление журавлинской сельхозартели «Гвардеец» было облюбовано такое удачное место, что не только колонны, смотревшие на восток, а все стены были подставлены всем ветрам, какие только дули на Ставрополье. Вблизи дом казался ещё больше и ещё неуклюжее, и на журавлинские хатенки, обступившие его со всех сторон, смотрел начальственно-гордо — сверху вниз, как бы говоря: «Эх вы, хаты-мазанки, и кто вас тут поналепил, и больно уж вы рядом со мной низкорослые и подслеповатые…» Даже журавлинские гостиница, школа, чайная и магазин потребительской кооперации выглядели и низкими и убогими.

К подъезду вела, коромыслом огибая клумбу, асфальтовая дорога. И клумба и асфальт — в Журавлях новшество. Иван остановился возле клумбы и невольно покачал головой. Без воды травка и цветочки пожухли и умирали, вдобавок их ещё припорошило пылью: видно, давненько сюда не наведывались лейка и ведра. Было же так жарко, что асфальт даже почернел, вдавливался, как воск, и прилипал к подошвам. Проедет машина — и лягут рубцы.